А без нее ехать, это тоже - звиздец полный. Белый, пушистый, очень полярный хищный зверь. Это, как пол себя тут оставить, и даже хуже. Надо начистоту ей выложить все. Ой, плять! Ой страшно мне! "Не могу решиться, слов я не найду!". Абзац мне, короче! А курить уже не тянет! О! опять потянуло, как вспомнил! Уж, хренушки, сказали заюшки! Теперь уж, фсе!
Чезаре пришел, сказал, что работу ему в клубе предлагают и попросил Катю расчет ему дать. Катя на меня посмотрела, а я не согласный. Сначала меня пусть проводит.
Цезарь, говорю, надо птичку упаковать сначала, и запчастями разжиться. Там, куда я еду для таких самолетов с запчастями туго! И список ему вручил на пять листов. Там и резина и резинки всякие. Я дома еще внимательно изучил все аварии с "Караванами", а потом и самого Чезаро совсем задолбал вопросами, какие запчасти наиболее подвержены износу и выписки делал. Вот постепенно списочек и подобрался. И эскиз нарисовал, как птичку запаковывать. Вот когда сделаем все, тогда тебе и расчет полный будет. С премиальными. День впереди! Давай, сначала закупками занимайся! И он снова в ангар убежал. Заказы составлять.
Ну, наконец-то! Сашка вернулся!
- Ты где шляешся? Тебе через сорок минуть взлететь положено! Блудень!
- Хорошь вопить, как невеста брошенная! Вылазь! И вы дамы, соблаговолите спуститься на этот знаменательный бетон. Курсант, смирно! К торжественному маршу, побатальонно, равнение на меня! Держи, товарищ коммерческий пилот!
И мне папочку протягивает. Открыл я папочку, а в ней бумажечка, на греческом и на английском. Дескать такой-то сякой-то успешно освоил тип "Cessna-208B" и допускается к управлению оным с правом коммерческих перевозок грузов! Повертел я супер-гумагу, и сообщаю потрясенной общественности:
- А Катя сейчас вот прямо на этом самом месте за меня замуж согласилась пойти.
Сашка и не удивился ни грамма, заржал и говорит -
- Ну, слава богу! Ну, наконец! Решился предложение сделать! Да она сто лет уже, как согласная! Это некоторым туповатым курсантам, невдомек. А нам со стороны давно на муки твои смотреть смешно. Я думал, ты полгода еще дибилировать собираешься. Сложно воспринимаются такими людьми логические связи между предметами и явлениями. Заподозрил даже, что ты сволочь последняя! Ошибся, однако. Поздравляю! Живите в радости и согласии, чтоб вам помереть в один день!
- Вот, спасибо друг! Вот это ты выдал! Не дождетесь! Мы всех переживем и похороним. А за бумагу - даже не знаю что сказать! Как хоть ты выдрал-то такую? Уму непостижимо.
- А! Как два пальца! И вообще не твое дело. Летай, кормись! Ладно, прощаться давай, а то и в самом деле без нас улетят!
Руки пожали, похлопали друг дружку на прощанье по спине, девочки наши расцеловались, пообещались писать и отбыли Баты на пмж в свой Дюссель. А мы с Катей остались. И на стоянку пошли. Катя "мерсика" завела своего, к самолету подъехала, я в багажник сумки перекидал. Закрыл на ключик. Взял Морсика на руки и домой покатили. К Кате.
Жена Чезаро присматривала за домом. Бассейн полный, полиэтиленовой пленкой накрыт, цветы не высохли в доме ни пылинки. А в холодильнике - пусто и свежо.
- Кать! Чего кушать будем?
- А заедем куда-нибудь. На вечер купим чего-нибудь. Поехали?
- Поехали!
И поехали. Покушали в городе, идем к стоянке и сильно мне не нравиться один грузовичок. Какой-то он не такой. Как крадется будто, за спинами у нас. Вот, не нравится он мне, и все! Я и приглядываю за ним краем глаза. Метров с полста до него. И тут, когда мы через бордюр шагнули, он по газам втопил и нас норовит на бампер подцепить. Такая вот траектория у него вырисовывается. Ведь сметет сейчас, фидер! Полсекунды на раздумье. Левой рукой Катю за талию, от земли оторвав, правой за столб фонарный и бегом вокруг столба, на тротуарий! Бемц! Столб крепкий оказался! Краем бампера его "Исуца" зацепила, накренился он, но устоял. А до нас долбобоб этот не сумел дотянуться, так и уехал не простившись. И хто бы это мог быть, мои дорогие маленькие радиослушатели?! И на хрена ему эти фортели?!
Мысли обрывками скачут. Стою столбом к столбу тому прислонившись, успокаиваюсь. Катю трясет всю и да и меня не хуже. Катю по головке глажу, слова ласковые ей говорю тихим голосом. Успокаиваю вроде. Кто б меня успокоил. А то вот упокоить норовят.
Я тут явно не при делах. Значит, это на Катю кто-то охоту открыл? Зачем? Кому это она дорогу перешла? В банке уж больно она дерзкая была. Может оттуда и сквозит? Допрос бы ей вчинить, пока она не очухалась. Только вот неохота до тошноты. Ладно, разберемся еще, кто тут в тихой Греции бойкий такой. Я хоть и не Сашка Солоник, который "Македонский", но раз тут в Салониках оказался, как бы не пришлось опыт у него перенимать. Вот чуял я ощущалищем своим - не все с Катей ладно. Так оно и есть. Точно, придется кому-то башку опломбировать. Статошное ли дело, меня с Катериной грузовиками давить?
Вроде Катя отвечать мне начала, хоть и трясется вся, и я вместе с ней. Поехали-ка домой, кирия моя разлюбезная. Осторожно улицу перешли, а чего сейчас-то опасаться? Грузовик тот наверняка за ближайшим углом брошен. Ищи ветра. А подряд два раза, давить не будут. Будут еще чего изобретать. На виллу могут заглянуть, однако одно дело - ДТП, а вот два тела свинцом нафаршированные, с контролем - это для полиции совсем иной коленкор. Такие дела не с бухты-барахты и не кто попало. Так, думаю, особой опасности там не будет.
Пришли на стоянку, водитель из Кати сейчас никакой. Сам за руль сел. Тронул, качу строго соблюдая правила, по секторам наблюдение веду. Нету хвоста. Даже намека никакого нету. Не промелькивают одинаковые машины. Все попутки меня обгоняют. А напряжение не отпускает. В магазин заехали за харчами. Набили две тележки. Катя набивала, а я за тачкой приглядывал. Не сунется ли кто. Бонбу пристроить под сиденье. Нет таковых! Катя вроде в себя пришла, хоть и нервничает. Приехали домой. "Мерсика" в стойло загнал. И продукты на кухню, к холодильнику таскать взялся. Монморанси объявился, довольный такой.
- Слышь, приятель, а нас тут чуть не грохнули.
- А нафига меня с собой не взяли? Ух я бы их! Как это?! Ты, серьезно?
- Нет, шутки шучу! Короче - заступаешь в наряд. От дома никуда, без дела не тявкать на машины проезжающие. А в дом кто полезет - подать голос. В бой не ввязываться. Но если потребуется, оказать мне поддержку путем отвлечения на себя основных сил противника. Все уяснил?
- Так точно, командир. Порвем как грелку! Пусть только сунутся! Разрешите выполнять?
- Эх, мне бы ружбайку какую! Стулом да кочергой отмахиваться, как-то не комильфо.
- Ты командир, у кирии спроси. Не мое это собачье дело, такими вещами интересоваться. Я все больше по части - кого загрызть.
А чо, время еще рабочее. И вправду может подскажет, где продают.
- Катя, расскажи, где и каким образом мне в Греции ружье купить можно? Как скоро его можно купить легально, и как его купить нелегально, в крайнем случае?
- Тебе нужно оружие?
- Думаю, не помешает в доме иметь.
- Покупать ничего не надо. Follow me.
Из кухни в холл вышла и в подвал спускается. Я за ней следом. Не бывал еще в подвалах ее. Свет она включила - мать моя пианистка! Да! Это - подвал! Бочки слева. Бочки справа. Узкий проход. Следующий зал. Стеллажи. Бутылки слева. Бутылки справа. Горлами вперед. На простенках каменных здоровенные термометры висят. Шкафы-ящики какие-то. Потолки низкие, тоже каменные. Свернули в маленький зал. Закутком назвать - совести не хватит. Снасть. Сети по стенкам, сачки всякие, удилища-спининги. Даже кружки и мордушки. В Греции - все есть. В уголку неприметном - ящик стальной, в неброский хаки покрашен. Но - широкий! Под каким-то седлом кавалерийским раздобыла Катерина ключей связку и один за другим принялась замками в ящике том щелкать. Распахнула дверцы, сама в сторонку подвинулась и меня подзывает пальчиком-мизинчиком. Вот железная кирия, все-таки. Ее только чуть не переехали с дурными намерениями, а она уже кокетничает снова. Или, они все такие? Трудно сказать!