Закончился кислород и пришлось нам снижаться до трех тысяч. Скорость упала, расход топлива увеличился. Но шансы долететь до Рино еще оставались. Если ветер не переменится. В наступившей тишине я Катю спросил:
- Ты это серьезно? Насчет пары десятков поколений?
- Ты, любимый, иногда такой трудный бываешь, такой тормоз... Ну посуди сам, мог ли в восемнадцатом столетии русский морской офицер жениться на простолюдинке? Учитывая сословные предрассудки того века? Чего тут может быть непонятного?
- А как же мы? Уж я-то точняк, никаким боком не дворянских голубых кровей. Самый распростолюдинистый простолюдин и есть! Как тебе, сословные предрассудки не воспретят со мной венчаться?
Катя слегка осерчала.
- Вот ты точно тормоз. Не воспретят! И тому есть три причины:
Первая в том, что с тех давних пор сословные предрассудки стали гораздо мягче. Ну и такой пустяк, как твое офицерство. По законам вашей Российской империи ты - дворянин. Между прочим!
Вторая же причина в том, что дареному, как у вас, у русских говорят, коню, в зубы не смотрят. Понятно тебе, конь... ты педальный? А тем более коню ниспосланному лично мне - лично Всевышним.
И третья причина в том, что я тебя, дурачину, люблю до смерти!
- Яволь, майне либер фрау Катерина, звезда моя! Прости засранца!
- Кстати, поэтому дядя Димитриос и не одобрял поначалу мой выбор. Полагал, что мы не пара. Потом смирился. Когда узнал, что ты был офицером. К тому же понравился ты ему рассказами рыбацкими! Жучара! Вот он мне и разрешил идти за тебя.
- Как у вас сложно все! А не разрешил бы дядя? И все? Не поехала бы со мной?
- Поехала бы! Но с дядей бы поссорилась. А это - нехорошо.
В этот момент запищал зуммер противно и заморгали лампочки на панели, сигнализируя, что в баках остался только аварийный запас топлива. Прикинул я варианты возможные. Дотянуть до Рино, пожалуй, и получится. Но именно что дотянуть. Территорию АСШ мы уже покинули довольно давно и парили теперь над суверенно-автономной территорией Невада и Аризона. Поискал в навигаторе близлежащие посадочные полосы. Ближайшая, индекс NA4Q, нашлась милях в двадцати к северу от нашего курса. И на таком же удалении от южной трассы. Ферма какая-то. Стал вызывать. Долго вызывал, насилу связался. Тоненький писклявый голосок с любопытным акцентом наконец отозвался и вопросил, чего это мне от них понадобилось.
- NA4Q, как принимаешь? Эй, на земле. Здесь "Карнаш". Прошу посадку на дозаправку. Иду курсом 355, удаление 17 миль. Керосин авиационный мне нужен. Около тонны. Заправите мою птичку?
- Чисто принимаю. Ладно, садись, если сумеешь! - пропищало в наушниках. - Найдется тебе керосин! Четыреста монет за тонну. Не передумал? Ветер у земли с двухсот шестидесяти, пять узлов. Видимость - миллион на миллион. ВПП - грунт, тысяча девятьсот метров, восемьдесят четыре метра над уровнем моря. Давление тысяча пятнадцать миллибар. Садись на двадцать первую полосу. Вопросы есть, красавчик?
- Отчего так дорого? Везде вроде как по триста монет?
- Вот и лети себе в это 'везде'. Там и заправишься по триста. В Рино, например.
- Вопросов нет! Встречай, красотулечка!
- Карнаш, мусор в эфире!
Нет, до чего строгие тут на фермах диспетчера завелись!
- Да ладно тебе, красотулечка! До встречи на земле.
Снизившись до трех сотен метров и дав кружок над фермой, расположившейся на холме в полукилометре от широкой реки Мормонской и состоявшей из трех десятков крыш, обнаружили мы неподалеку грунтовую взлетку, покрытую стриженой травой, с обозначенными беленьким торцами. И даже номера полос вполне просматривались. Вдоль полосы с обеих сторон стояли аккуратные стожки с сена. У дальнего торца полосы с номером 03 виднелась крытая соломой хибарка.
На посадке я такого элегантного 'козла' утворил, абзац просто. Как только винт не ухайдокал, ума не приложу. А вот нефиг мечтать на глиссаде. Про... ...медлил с выравниванием и на полосу пи... риземлился с вертикальной составляющей метра полтора в секунду. 'Караван' жалобно скрипнул шасси и скокнул не хуже лягушки на болоте. Потом еще пару разочков. Мама моя девушка! Вот стыдоба. Не. Рано мне бронзоветь и колоситься. Радио вновь ожило и пропищало:
- Эй, попрыгун! У нас заправщика-то нету. И помпа у нас ручная. - И зловредно захихикало. - Рули к навесу. Видишь навес в конце полосы? Вот туда и рули. Там я сижу и все тебе покажу.
- Понял вас. Навес в конце полосы.
Поехал в конец полосы к 'хижине дяди Тома'. Рядом с хижиной торчали мачты радиостанции и радиомаяка, который и привел меня к этому месту. Возле навеса нас встречала голенастенькая загорелая девчонка лет двенадцати, с загорелым конопатым носом. Приодетая в цветастый сарафанчик и здоровенные башмаки на босу ногу. Опиралась девчонка на длинную американскую винтовку М-14 и делала это ловко и привычно. Судя по всему, девица и спала с ней.
Движок пока глушить не стал, выбрался на почву и, аккуратно обойдя винт, подошел к девице поближе. Шагов за пять она меня остановила, вскинув ствол на изготовку. Намек я понял, люди всякие встречаются, и приветливо помахал ручками юной леди. Демонстрируя пустые руки и мирные намерения. Дева, не отводя ствол, мотнула головой в сторону:
- Вон, рядом с навесом бочки с топливом закопаны. Керосин в левой. Подгоняй самолет поближе. Шланги короткие. Да не забудь заглушить двигатель. Красавчик.
- И тебе доброго дня, юная леди. Не хочешь опустить ружье?
- Не хочу! А то вдруг - набросишься? И никакая я не леди, а синьорита. Анита Льянос! - Представилась она, прикинувшись, что делает книксон, и по-прежнему держа меня на мушке.
- И не мечтай! Не наброшусь! Меня сразу жена заругает. Видишь, в кабине сидит, на тебя смотрит и уже меня к тебе ревнует, красотулечка? Да и вообще не больно нужно. Так что не о чем тебе волноваться.
- Почем мне знать? Может, ты все врешь! Ты на заправку сюда прилетел? Вот и заправляйся. А потом - проваливай. Летают тут всякие...
- Хотим и летаем! - парировал я злобный выпад. И в самолет обратно полез.
Пока я 'Гранда' поудобнее ставил, на горизонте возникло пыльное облако, и вскоре показались три блескучих тачки, тащившие то облако за собой. Стал я настраивать свою приспособу, вручную качать дураков нема. При виде машин девчонка стала смелее и опять ко мне с претензией прицепилась:
- Ты зачем своей помпой качать собираешься? У тебя никакого счетчика на ней нет! Почем мне знать, сколько ты керосину заправишь? Хочешь нас с папашей обдурить?
- Прошу в кабину, синьорита Анита!
Машины были уже совсем близко, пигалица совершенно осмелела и в кабину забралась. Вместе с винтовкой. На мое командирское место.
- Катенька, покажи ей указатель уровня топлива! Сколько там? Девяносто килограммов во всех баках? А полная заправка тысячу девять килограммов. Если вам, синьорита Анита приходилось изучать арифметику, вы легко можете вычислить, сколько я заправлю топлива. И, соответственно, определить его стоимость.
- Тоже мне, умник нашелся! - Строптиво огрызнулась мелкая задавака. - Для тебя - синьорита Льянос. Один ты арифметику изучил. Сначала самолет садить научись правильно. А то скачешь, как кенгуру под обстрелом. Не хуже тебя в арифметике разбираемся!
Катя сказала что-то по-испански. Девица на том же языке Сервантеса протарахтела в ответ по-пулеметному длинно.
- Они тут крокодилов разводят! Они - кубинцы из Флориды! - Крикнула мне Катя по-русски.
- Очень приятно! - поклонился я. - Вольный авиатор Виталий Ружейников, с супругою Катериной! - поклонился я синьорите еще раз.
- Русские?! - изумилась та.
- Кубинцы?! - изумился я.
Тут и машины подъехали. Не отвлекаясь от дела, я громко спел любимую песню юности. 'Куба любовь моя! Остров зари багровой. Песня летит над планетой звеня - Куба любовь моя!' Высыпавшие из машин полтора десятка крепких молодых мужиков, вооруженных автоматическим оружием, оторопело уставились на распевавшего меня. И, гад буду, если они меня не поняли. В смысле - смысл слов моей песни. Ну, такое у меня сложилось ощущение. Понимание читалось в их карих глазах.