В этот день не суждено было выспаться нам. Часа через три, едва подуставшее светило приблизилось к горизонту, разбудило нас тарахтение авиационного двигателя заруливавшего на соседнюю стоянку самолета. Обуяла меня иррациональная злость. Одним полушарием понимаю, что никому до нас с Катей и дела нет. Прилетел борт и заруливает на стоянку. Не в поле же чистом ему ночевать? А другое полушарие злится: 'Зачем мешать утехе молчаливой, занятиям чувствительной четы?'. Да как он смел?! Такой нахал! Повбывав бы... Разбудили, сволочи.
Однако перевернулся на другой бок и предпринял попытку снова заснуть. Погладил Катю по головке и иным местам, шепнул ей: 'Спи, спи, родная...'. И вновь веки смежил. Но не тут-то было. Не успел затихнуть двигатель авиационный, как зарычали автомобильные. Дверки захлопали. Визги перемешались с причитаниями. Грубые мужские голоса перекрыли высокие девичьи. Раздалась ругань на неизвестном мне языке. Снова захлопали дверки. Все! Сна как не бывало! Зато злости немеряно.
Приподнял я тяжелую голову и вперился в бортовой иллюминатор, готовый рвать и метать, материть и кусаться. А также совершать иные противоправные действия вплоть до нанесения телесных повреждений разной тяжести. Обнаружил припарковавшийся справа невеликий аэроплан и пару джипов в местной расфасовке, кои немедленно взревели шибко дырчатыми глушителями большого внутреннего диаметра и укатили прочь. 'Гандоны!' - тоскливо прокомментировал я сей внезапный визит, уронил голову на матрас и понял - уснуть более не получится. 'Гады скользкоползучие!'. Придется вставать...
Выбрался на свет заходящего солнца, прихватив с собой канистру с водой. Жара уже спадала. Не больше тридцати. Вылил на голову и тело малость водицы и понял - пора в душ! Ибо - воняю. Водяные баки в багажнике пустые. Надо искать хотел-мотел какой-нибудь. Появившаяся следом неумытая кирия немедленно со мной согласилась. Нырнула обратно в салон, изыскала там сумку с нашими шмотками и вновь нарисовалась на пороге. Слил и ей обильно, промочив подруге спереди всю маечку и тем вызвав торчание сосочков. И возжелал любимую вновь. В то время, как мы с Катей предавались предварительным и готовились к основательным водным процедурам, снова приехала блескучая злопыхучая таратайка. И, высадив двух орлов, умотала обратно в направлении аэродромных строений.
Орлы открыли стоявший рядом изрядно обшарпанный шестиместный Пайпер Черокки Сикс. (PA-32 Cherokee Six. Неплохой самолетик. Подумывал я о таком когда делал свой выбор. Лайкоминг трехсотсильный, четыре пятьсот потолок. Крейсерская скорость в двести восемьдесят пять км в час и дальность в тысячу триста. Пять пассажиров, шестой - пилот. Но 'Караван' - лучче! Гораздо лучче! Грузоподъемистей! Но - дороже.) ...И, оттопырив задние оконечности, наполовину в нем скрылись. Пока я пыхтел, пытаясь выкатить из 'Каравана' 'Ямаху', орлы вынули объемистые сумки, закрыли снова кабину на ключ и собрались свалить восвояси. Парочка была занятная. Один, явно лидер дуэта, длинноносый тощий длинный брюнет с залысинами на лбу и с серьгой в ухе. Второй - субтильного вида пацанчик, похожий на девочку-подростка. И тоже с серьгой в ухе. При револьвертах на поясу.
- Слышь, мужики, помогите байк на землю снять, плиз. - Попросил я их. Мужики осмотрели пренебрежительно меня. Осмотрели пренебрежительно мой скутер. Осмотрели пренебрежительно мою Катерину. Осмотрели внимательно мой 'Гранд Караван'. Переглянулись. Помотали синхронно головами. Длинноносый прогундел: 'ноусер'. Потом ласково приобнял доверчиво прижавшегося к нему шкета и, прихватив баулы, решительно увлек того в сторону свеженарождавшейся светло-синей луны. С тем и смылись опездолы, до побачення не сказав... Благодушия мне происшествие это не добавило. Выкатил я с заклинаниями по трапу несчастное, ни в чем не виноватое транспортное средство передвижения по тверди земной. Наказал Морсу охранять аэроплан и, обеспечив его водой и пищей на ночь, жестокосердно закрыл собачку в летаке ключиком на замочек. И поехали мы с Катей, проклиная злодейку-судьбу, в город Нью-Рино.
Солнце закатилось, на улицах зажглись нечастые фонари, и воссияли неоновые рекламы. Пылили мы не спеша по пыльным немощеным прошпектам, разглядывали неяркие виды. 'Заходите к нам на огонек. Пела скрипка ласково и так нежно... '. Отель 'Эксельсиор', озаряя неоновым сиянием собственного имени окрестности, возвышался на добрых два этажа практически в самом центре города. Из ярко освещенных окон ресторана действительно лились действительно нежные звуки скрипки, потренькивал в лад рояль, а на втором этаже звонко и азартно стучали биллиардные шары и возбужденно гудели голоса. Из темных же и слабоосвещенных окон 'отеля' неслись сладострастные стоны. В основном - мужеские. Нет уж! Нам бы чего менее шумного. Катя обратилась с вопросом к подпиравшим дверные косяки заведения вышибалам.
- Это вам, мэм, надо в 'Синюю скалу', мэм. Там играют в покер и не терпят шума, мэм. Это в паре кварталов дальше по улице, мэм.
- Благодарю вас, джентьльмэн! - приветливо кивнула головой Катя. 'Джентльмэн' приосанился, польщено ухмыльнувшись, нечасто, видимо, его так именовали, а соратники охранителя порядка довольно заржали, предвкушая грядущие подначки и подколки. А мы дальше поехали. И действительно, через два квартала отыскали пресловутую 'Синюю скалу'. И в ней действительно было тихо. Только карты об стол шлепали в ночной уже тишине.
Портье все наши проблемы решил в одну минуту. Звуконепроницаемый номер на сутки на втором этаже обошелся в полсотни экю, однако наличие кондиционера и ванны вполне примирило меня с непомерными ценами хотеля. Катя пожала плечами и сказала, что в Ницце подобный номер обошелся бы раз в пятнадцать дороже. Прав старикан Альбертик - все относительно... в ломбард... Ванна нам понравилась. Ванна была... широкая и глыбокая... мягко говоря. Купались мы с Катей совместно, купались долго и обстоятельно, терли друг другу спинки, потом сушили друг друга полотенцами. Потом переместились на раскидистое лежбище, и там, на свежих простынях, Катюха оросила мою лохматую грудь жаркой слезою, поскольку, как оказалось, ей сейчас сделалось страшно рожать. Я утешил любимую, как сумел, сказал ей, что это не срочно. Прямо сейчас никого рожать не будем. А там как-нибудь все и наладится. Катя благодарно засопела и уснула утешенная.
Автономная Территория Невада и Аризона,
Нью-Рино. 09:12, 22 год, 23 число 6 месяца, суббота.
Спали мы сладко. Спали мы долго, отоспались за весь предыдущий недосып и проснулись поздно. Когда совесть забеспокоилась. Собачка-то наша поди измучилась уже вся... потому даже завтракать не стали. Умылись наскоро и на аэродром бодро помчались. Морс, как и ожидалось, выразил нам свое неудовольствие. Катя кофе приготовила, пока я его выгуливал. Потом снова Морса запер и, уступая настойчивому желанию вот-вот уже супруги, увез ее обратно в город. Ибо желала она прошвырнуться по местным сельпо. Я шопингом заниматься не желал совершенно. Желал я заниматься обихаживанием 'Гранда'. Однако шансов убедить милую в необходимости разделиться у меня было примерно столько же, сколько и в одиночку завоевать Китай. Кстати, о Китае...
Вот так благодаря Катиной настойчивости довелось мне забрести с ней в роскошный бутик с непомерными ценами и стать счастливым обладателем... Короче, мои маленькие радиослушатели, отрада сердца моего, увидел я эту роскошь и чуть с жердочки не упал. Широкие, эластичные, отличного качества... но не это главное. Главное - окрас. Оранжевым вдоль по черному. Такими только награждать можно. Георгиевских и ордена Славы кавалеров. Нельзя подтяжки цветов георгиевской ленты в свободную продажу пускать! Не этично! Сердце мое встрепенулось возмущенно, затем, немного остыв и уравновесившись психически, я все, что были, и закупил мелким оптом. Все двести восемнадцать штук. По двадцать пять экю за штуку. Ну не мог я допустить подобной профанации русской славы! Сам носить буду. Никому не дам.