- Хуу!? Вуут ююю сеейд!? Эм дно'т андуустенд ююю! Тэллу ми ооггеейн! - Интересно! Они-то моё мычание поди тоже не разгребают? И как будут выкручиваться?
- Маааскоу! Ви флай ту Маааскоу! Дубина амерская!
- Муускауу? Мани! - Я посчитал по головам потенциальных пессенджиров и показал на пальцах - сикс хандрид грин!
Это они влет поняли. Можно сказать, по-русски им сказал! За моею спиной экипаж молча давился от смеха.
По фюзеляжу прошла вибрация. По-моему, 'Гранд' у нас даже крылышками затрепетал. Этак и до флаттера недалеко. Если они с такой интенсивностью ржать будут, так и плоскостям недолго отвалится. Показал за спиной экипажу кулак, чем вызвал еще одну волну вибрации.
Что касается английских числительных в сочетании с понятием "бакс", потенциальные клиенты всосали, похоже, даже раньше, чем с молоком матери. Отреагировали мгновенно. Ни уточнять, ни повторять не понадобилось.
- Фо хандрид! - синхронно прозвучали в ночи два голоса.
- Сикс хандрид. - Я лениво перевел взгляд на лунный диск, заливавший аэродромное поле серебристым светом.
- Ноу баксиз!..
- Ноу баксиз - ноу Муускауу.
Пожав плечами, делаю вид, что собираюсь задраить люк.
- Ви хэв экю! Ту хандрид экю!
Какой конвертатор тут отыскался! Умник, не иначе. А чего тогда бежал не в строю?
- Бакс - ить из экю. Мани - ить из э бакс! Сикс хандрид баксиз. Наау!
Тот, что повыше, вызверился на собрата по турпоходу по злачным местам:
- Вот зараза миссисипская! Кеша, кому было сказано - не трать дорожные деньги! Ты, муфлон, скулил: - "Трубы горят, трубы горят!" А я те говорил: "Пешком пойдем!" А ты? Машину пролюбил? Рулетчик гребаный. "Херня! Уболтаем!" - Давай, еблан, убалтывай!
- А ты че, не такой, типа? Типа - ангел? В перышках? Че, сам не играл? По одалискам не терся? "Вон ту, жопастенькую мне. Ишь как вертит!" Экзотоман нашелся!
Тот, что пониже, слегка заискивая обратился ко мне:
- Слышь, эта, мужик! Давай, скинь сотню! Файв хандрид! Ну нету нихера больше! Андестенд ю? То ись ми? Ну, ты понял, короче? Пятихатка только на кармане.
Понять-то я его понял. Как не понять. Но и вот так, запросто, уступить? Рылом треснут.
- О кей! Файф хандрид!
Поднатужился я. Словарный запас свой перетряхнул и приговор вынес:
- Флаайт оф зе зеед клаасс! Фууд ин вэйс - виилл нот гиив! Дринк виилл нот геэт. Смоокин из нот! Фаак из прохибитиид! Миззл вил биат. Олл клиаар? Кэш маани!
Меньшенький к долгому за разъяснениями обратился -
- Аристарх, это он чего сказал? Я чет не понял!
- Не сцы, Иннокентий. Уболтали! Тока жрать не дадут. И курить нельзя. И еще он сказал, что трахаться нельзя.
- С кем, Аристарх?
- С тобой, муфлон кучерявый! А дальше я тож не все понял. Мычит, как бычок некормленый... Хрен поймешь! Бабки гони, короче, пока этот не передумал!
Ох и выхлоп от них прет! Мама дорогая! Забрал я дензнаки, пересчитал показательно, в карман спрятал. Потом впустил 'пессенджеров'. Проследил, чтоб пристегнулись, велел спать. Задраил люк и пошел мотор заводить.
Вот новости. Не заводится мотор! Стартер жужжит, турбину крутит, а компрессии в ней нету. Кто взял компрессию?! Стал я думать о причинах происходящего казуса. Сижу, думаю... Мыслю...
За спиной переговариваться принялись -
- Аристарх, а че не едем?
- Я те доктор? Щас поедем.
- Кстати, а денег нам доктор Менг..?
- Заткнись, придурок комсомольский! Ибо сказано - не упоминай всуе!
- Да ладно тебе! Тоже мне, зам по АХЧ, номенклатура нашлась! Да тут нерусь дикая! Чоб они поняли?
- Сказал, заткнись, значит - заткнись! Целее будешь!
- Он, что? Бог, что ли, доктор твой?
- Бог не бог, а всемогущества изжарить яичницу с колбаской на твоей дурной лысине у него хватит. За длинный язык. Паяльной лампой. Яйца и колбаска, как ты понимаешь, будут тоже твои!
Пурга какая-то! Чего ж ему надо? Чего ж он, собака, не заводится-то? А заглушки в воздухозаборниках я снимал? Не снимал! Ну, я задумчивый сделался! Ну, Спиноза просто! Вылез я наружу, точно, вот они, красненькие мои. На положенном месте торчат. От, растяпа! А куда второй пилот у меня смотрел? А курсант почему не напомнил? Всех сгною! Не экипаж, а сборище больных Паркинсонов... Убрал я заглушки, под колеса глянул на всякий случай - колодки убраны. Все! Загостились мы тут. Пора нах Мааскау!
Разумеется, двигатель схватился с полпинка. Доложился я диспетчеру, получил разрешение, вырулил на двадцатку и взлетел легко и свободно. На курс прилег. Ночь. Прохлада. Порожняк. По семь метров в секунду в небо лезем. Только двигун звенит на номинале. Забрался на любезные сердцу моему четыре восемьсот, выставил крейсерский режим и чую, не так что-то. Такое впечатление у меня. Что ветер не попутный, а натурально боковик.
Скорость по нафигатору всего на двадцать узлов выше приборной. Так это за счет высоты полета. Пришлось обратиться к таблице ветров. Та утверждала, что все в порядке. Должен тут попутный дуть. А не дует! Прибавил пару сотен метров, еще хуже стало. Сто узлов. Маловато будет. Попробовал поискать нужный поток ниже. На четырех тысячах отыскал. Сто сорок пять узлов. Болтанки нет ибо нет турбулентности потоков. Полет нормальный. Все уснули. В кабине полумрак, только приборы светятся. И звезды снаружи. Небосвод звездами сияет. Луна фантастическая в левый глаз подсвечивает. До Москвы шестьсот шестьдесят миль. Пять часов лету. Лепота! От Луны дорожка по воде серебряная... И сердечко екнуло. Мы же над заливом, ешкин кот! Над Большим Заливом. Далеко от берега! И всю дорогу над ним пилить будем! Чот жутковато сделалось! Малехо.
Но преодолел я усилием воли внезапно нахлынувший ужос от осознания бездны морской, разверзшейся подо мною. Стану теперь морским пилотом на время. Тем более в хвосте у меня плотик спасательный имеется, немецкий, на двенадцать персон. На всякий случай нехороший. И дальше полетел. В Москву.
Изучаю звездные небеса, за курсом поглядываю. Двигатель контролирую и думы думаю. И вдруг чувствую - засыпаю незаметно! А это уже скверно. Помотал головой и пошел кофе варить. Благо далеко ходить не надо. Все спят. Даже Морс не шевелится. Забрался на колени к Грише и давит на массу самым пошлым образом. И когда они снюхаться успели?
Попил кофею, на место вернулся. Пока поизучал подходы к аэродрому московскому, пока шер-шавель, а за окнышками уже светлеть стало. И быстро так. И вот открылся мне вид величественный. Море подо мною бескрайнее, солнышко выглянуло и плоскости мне как крылья у фламинго в розовый цвет снизу окрасило. И закучерявились подо мною полегоньку облака, и плотнее все делаются. Пока не затянули, как ватой, весь мир, от горизонта до горизонта. Сбылась мечта идиота. Я пилотирую свой личный белый самолет, сам весь в белом над белыми облаками. Только сандалики мои подкачали. Надо будет белые купить, дабы гармонию не нарушать.
Любуясь видом неземным, не заметил, как пришла пора снижаться. И тут мне и торкнуло. Облачность-то не шуточная. Связи нет. Далеко до Москвы. УКВ не достает пока. Пошарил по диапазону - тишина. Потрескивает местами. Ни тебе разговоров, нарушающих правила радиообмена, ни-че-го. Но на небе не останешься, и снижаться надо. На трех тысячах нырнул я в эту вату и поплыл в молоке. И за двадцать пять миль только привод московский и услыхал. Жить стало лучше, жить стало веселее. Только не обрадовала меня Москва. Порт закрыт, пока туман не развеется не примет нас. И тут от "понаехавших" оборону круговую держат. Туман вот москвичи гостеприимные придумали на мою голову, лишь бы никто к ним не втулился. И не развеется туман за полчаса, которые мне осталось лететь. Придется побарражировать над Москвой и окрестностями. Топлива в достатке у меня. Неважно, что понапрасну его грузом вожу. Топливо не перегруз. На тысяче метров вышел я из облачности и землю вдали не увидел. Туман плотный укрыл линию береговую. Спрятал от меня Москву и москвичей. Только луковка с крестом золотая из тумана торчит, сияя в пасмурном небе, да радиотелевышка с огнями красными, непогашенными. Вот и вся мне Москва.
Через час солнышко палевом своим огнедышащим и тучки испарило до прозрачности, и туман моментально исчез, и взору открылся город. Ну натурально - Ялуторовск, если сверху посмотреть. Куда декабристов законопатили. Двух-одноэтажненький такой. Домики по большей части кирпичные. Разноцветные. Чистенький такой. И Красная Площадь с Белым Домом посередке в аккурат. Напротив храма по мотивам Василия Блаженного.