Всю дорогу, мои маленькие, неженатые, пока еще радиослушатели, я приглаживал на голове шерсть, вставшую внезапно дыбом. На подъезде к городу стало потряхивать. Не автомобиль. Меня. Автомобиль трясло отдельно от меня. Тремор расшалился не на шутку. Мысли сделались тягучими и гонялись друг за дружкой по кругу, обгоняя одна другую. Сбежать? И будь что будет? Или остаться? И будь что будет? Противоречия раздирали мне организм на полсотни маленьких перепуганных Витаминчиков и хотелось мне, как девочке, всего и сразу. И жениться и наоборот. И чтобы все поскорее закончилось. Это главное. Короче, склифосовский, как честный и порядочный человек... плавали - знаем... делай, что должно... и будь что будет. Ааааа! Все. " Участь моя решена - я женюсь..." Что-то вроде этого...
Мы успели. "...В гости к богу не бывет опозданий, а что ж тут ангелы поют, такими злями голосами..." Небрежной походкою прошел я к храмовым вратам в и в небрежной позе, элегантно покачиваясь, утвердился на паперти в тенечке. Снял панаму. Положил ее на сгиб локтя. Мне подали. Немного, правда. Мелочь. Четвертак. Вынул я четвертак тот из панамки, на зуб попробовал. Пластиковый. Бумм! Бумм! Бумм! "В Москве - полдень!" Это в голове? Или с колокольни? Непонятно!.. Идет! Идет она. Моя любимая! Сейчас она меня... Сейчас!.. И все... И пусть... И ладно... Красивая какая... Ноги-то длиннючие какие... Надо взять себя в руки... надо взять ноги в руки... Стоять! Бояться!
- Катя, тебе уже говорил кто-нибудь, что ты безумно красива? Я... я прошу тебя стать моей женой... любимая моя!
Что было дальше - не помню. Кто-то что-то говорил... меня куда-то вели... вокруг чего-то... три раза... я все время с чем-то соглашался... и говорил все время - "да". Откуда-то невероятным образом возникли кольца... цветы... 'Что за свадьба без цветов? Пьянка, да и все'... ...Я опять сказал: 'да',.. что на все согласный... поцеловал Катю... и пришел в себя... ...от мысли простой и очевидной... для здравого рассудка:
- А чо, завтра я стану по-другому женатый? Иначе, чем сегодня? Не так, как был женат вчера? Чего это такого поменяется в жизни моей от того, что попик тут бормочет перед нами и крестом нас осеняет в присутствии зевак, жадных до зрелищ и хлеба? У меня что, рога на лбу вырастут? А вот на этом месте, кстати, стоит поаккуратнее... с образными выражениями... Могут... и вырасти... Не дай бог...
"Спокойствие, прежде всего - спокойствие!" Но если отмести в сторону эмоционально-романтическую сторону случившегося и трезво посмотреть на факт уже состоявшегося бракосочетания "перед богом и людьми", так ты же сам того хотел и добивался! Настойчиво и целеустремленно. Тогда откуда паника? Из прошлой жизни? Так прошлая жизнь уже в далеком прошлом. Теперь у меня совершенно новая жизнь начинается на Новой Земле. Счастливая и полная радостных сюрпризов.
А вот и первый сюрприз. Вывел я Катерину из храма, на руки поднял и в ресторан понес. Наискосок через площадь. Она, вся в Розовым, на ручках у меня устроилась уютненько. Мурлычет мне на ухо на греческом. Слово 'милый' я уже понимаю даже. Вдруг из-за угла, моргая мигалками и подвывая завывалками, вынесся мне наперерез кортеж, охраняемый спереди легкобронированным автомобилем "Тигр". Охраняемый сзади тентованным автомобилем "Урал", плотно набитым вооруженными ОМОНами. А между ними затесался какой-то сравнительно плюгавенький 'Лендроверчик'. И вот этот самый 'Лендроверчик' и летит в колонне, посверкивая, как елка новогодняя и повизгивая, как поросенок в мешке на прогулке. И явно не собирается оный кортеж пропускать пешехода. А как бы собирается того пешехода как бы нечаянно задавить. С 'Тигра' 'носителю женщины' орали в матюгальник про 'принять в сторону и пропустить колонну'.
Свежеобретенная супруга моя, до того ворковавшая на ручках моих слова любви по-новогречески, внезапно сменила репертуар и диапазон. Мгновенно перекрыв сирены кортежа и призывы сопровождения на том же языке. Могучим акустическим ударом спецмашины были сметены самую малость в сторону, и продолжили движение по безопасной уже для нас траектории. Я замер с поднятой ногой, когда они промчались мимо, обдав нас жарким выхлопом и соляровым перегаром и проскочили за ограду Белого Дома.
И что тут скажешь? В присутствии женщины? Не лучше ли будет в этом случае промолчать? Поскольку слова наружу просятся крайне неделикатные? Донеся драгоценную ношу до столика, усадив на стульчик и успокаивающе поглаживая по плечам дрожащее тельце я все-таки спросил в пространство:
- Что это было? Как называется?
- Это слуги народа проехали к месту службы! - сказали мне из окружающего пространства.
- И они до сих пор живы?! - восхитился я долготерпением Русского Народа. - Или же это просто проявление присущего Русскому Народу раболепства перед Властью?
- Ты не умничай тут, жених-провокатор, - ответили мне из окружающего пространства, - это наш 'неуловимый Джо'! Неуж непонятно?
- Так бы сразу и сказали. Теперь - понятно!
Катя потребовала разъяснений. Пришлось сначала рассказать, а затем растолковать ей анекдот про 'неуловимого' ковбоя. Оказалось, она знала этот анекдот и раньше. Только на 'ридной мове'. А Грише этот анекдот рассказывал папа. На испанском. Давно уже. Вот ведь какой удивительной популярностью пользуются у народов мира американские ковбои. В отличие, скажем, от чабанов.
- Впрочем, - сказал я, поднимая бокал - мы собрались тут совсем по-другому поводу. Я поздравляю тебя и себя и желаю тебе и себе, Катя, долгих лет счастливой жизни со мной! Горько!
- Горько! - Радостно заорали со всех сторон зеваки и просто посетители кафе и моментально приняли живейшее участие в качестве гостей. Работа у гостей на свадьбе простая и приятная. Ешь, пей, танцуй и кричи 'горько'. Всем весело и хорошо. Народу постепенно собралось полное кафе. Все нас поздравляли и желали счастья в личной жизни. Нам с Катей тоже приятно. Празднество набирало постепенно обороты. Даже музыканты откуда-то появились и вживую наяривали так, что мы с Катей все ноги отплясали.
Гришуня наш снюхался с какой-то голопузо-голоногой здешней девицею младой, насквозь пирсингованной в пупочек и ноздри. Чинно потанцевал ее некоторое время и, соблюдя приличия, пропали оне в аллеях тенистых, освещенных уже причудливо фонарями и лунным светом. Часа через два снова мелькнули на танцульках и вскоре же опять дематериализовались. Исчезли, как показало время, они в этот раз прочно. Некоторое беспокойство мое вскоре улеглось. Ничего с ним, с Гришаней нашим, тут не случится. Разве что не выспится немножко, да проголодается.
У невесты, супруги то-есть моей, быстренько завелись какие-то местные подружки. Шушукались с Катей на меня хитро поглядывая. Катерина Матвеевна в кулачек хихикать изволили и головкою согласно кивали. Ко мне же, прикинувшись друзьями, тоже подсели кексы какие-то с разговорами 'за жизнь' и умело заговаривали мне зубы, пока Катюху у меня не стырили. Под утро уже. Пришлось выкупать и проставляться. И сваливать оттуда по-шустрому, пока традиционная свадебная драка не началась. Погуляли, повеселились на нашей внезапно случившейся свадьбе москвичи! Так вот за милую душу и справили свадебку. Самая настоящая свадьба получилась. Просто праздник жизни какой-то.
Новая Россия, Московский протекторат,
Москва. 09:00, 22 год, 25 число 6 месяца, понедельник.
Понедельник день тяжелый. Обычно. Но! Не сегодня... Проснулся я с ощущением легкого счастья. Ощущение это непрерывно усиливалось пока не достигло отметки - 'обалденное'. Нашарив рядышком причину упомянутого ощущения, открыл глаза и нырнул в счастье свое окончательно. С головой.
Долго ли коротко ли купался я в означенном счастье, однако постепенно пришло осознание факта - счастье есть! Оно же, блин, не может не есть... И повел я его на кормление. В заведение ресторанного типа на первом этаже гостиницы, в которой мы скрылись от свадебных гостей. В столь ранний час никого тут кроме нас не было. Совсем никого. Покричали мы, позвали. Все втуне. Нет живого человека округ. Самовольничать было как-то неудобно. И решили мы с Катей на семейном совете покинуть эту, не обеспечившую новобрачных завтраком, негостеприимную Москву. Натощак.