— Не дурите, Румянцев, — голос очень знакомый, из недалекого прошлого. Только вот эхо сильно искажает. — Бросайте пистолет и сдавайтесь. Гарантирую, мы вас отсюда вытащим в целости.
Так и есть! Ахилл Мария, мой старый знакомый! Кто еще будет обращаться на «вы» при таком положении дел?!
Сейчас по законам жанра должен был состояться диалог героя и главного негодяя. Ужасно пафосный и глупый. Потому что умные люди предпочитают стрелять. Я вот так и собирался, но не успел.
Полыхнуло! Раздался парный оглушительный взрыв. Двери по обоим торцам зала вылетели, и на сцену ворвались новые действующие лица. Много. Не тратя ни секунды, они начали палить друг в друга, а заодно в «безопасников».
Надо понимать, это наша десантная партия напоролась на ребят Салмана. Причем они не ждали друг друга, иначе зачем вбегать всей толпой? А может, и ждали? Охотились друг за другом и теперь сошлись почти в штыковую?
Не важно. Важно другое: всем стало сразу не до моей персоны.
Моя же персона среагировала безошибочно. При первом взрыве я рухнул на пол и пополз вперед. Подальше от центра зала, где свистели пули и вот-вот могли посыпаться гранаты. И они посыпались.
Полз я не совсем бесцельно. Помните, возле окна стояла пушка? Это была та самая, хорошо мне знакомая ниппонская шестистволка «Хитачи», партию которых по случаю закупил дель Пино в свое время. Одна из них так выручила нас в памятный день бегства на яхте.
Сзади грохотало. Правда, все тише и реже.
Когда я поднялся возле пушки и на полном автомате проверил рукав боепитания, выстрелы стихли совсем. Мощные сервомоторы «Гранита» легко приподняли орудийный станок — его требовалось развернуть, дабы принять посильное участие.
Три секунды. Или пять. Такой смешной срок. За это время я все увидел, и оно того стоило.
Посреди зала, засеянного угасшей жизнью, стояли трое. Точнее, двое: один силился встать, но не мог. Двое судорожно давили на спуски автоматов, но те оставались немы.
Как по команде, они выбросили бесполезное оружие. В руках одного завизжал штурмовой бур, интегрированный в правый рукав скафандра, и дисковый нож на левом предплечье.
Боец был невысок и очень подвижен. И комплектация снаряжения, и хищная подвижность не оставляли сомнений: то был мистер Масс Грейв собственной персоной.
Только старшой нашего десанта так серьезно готовился к рукопашной — крайне редкому явлению в современном бою. Только он умел так плавно двигаться в скафандре — сказывался опыт бесчисленных схваток в экзоскелетах.
Его противник был огромен. Снаряжение делало его почти квадратным. И в руках его пламенел недобрым синим огнем плазменный резак.
«Дель Пино! — мелькнула шальная мысль. — Неужели сам?!.»
Настоящая рукопашная, если насмерть, не бывает долгой. Давид и Голиаф бросились друг на друга. Я едва успел установить треногу пушки, как гигант отбил свободной рукой дисковый нож, почти развернув противника, а другой вонзил под шлем резак.
Все кончено.
В наступившей тишине резким выстрелом прозвучал щелчок, когда я активировал орудийный привод.
Победитель вздрогнул и обернулся.
Он замечательно помещался в прицел. И бежать ему было некуда.
— Салман? — Динамик скафандра разнес звук голоса по всему залу.
Погасла плазма на кромке клинка, и орудие убийства с шелестом втянулось в предплечный сегмент доспехов.
— Андрей?
— Черт возьми, ты убил Масс Грейва. — Я в тот день не блистал, уж извините.
— Его. Давно руки чесались.
Мы замолчали. У ног Пино пошевелился и попытался подняться третий персонаж драмы.
— А это кто?
— Это Док Скальпель.
— Жив?
— Ранен.
Мы вновь заткнулись. Палец лежал на полуутопленной гашетке. Еще два миллиметра, и «Хитачи» разразится смертоносной пургой. Но что-то меня удерживало. Что? Я не испытывал ненависти к Салману. Более того, он уже второй раз спасал мою задницу, хоть и невольно.
Он был солдатом. Он был настоящим воином. Первым я тоже был, а вторым мне не стать никогда. Но общность судьбы нас сближала в любом случае. Ведь Пино оказался здесь, среди этого кровавого дерьма, как и я, из-за гнусных секретов нашей родной армии.
Если отжать воду: я не мог заставить палец пошевелиться, и Салман это чувствовал.
— Что будем делать, Андрей?
— Сдавайся, какие еще варианты?
— В лапы Гая? На хер. Лучше я воткну себе в горло резак. Быстрее будет.
— Что предлагаешь?
Салман замолк, глядя в то место, где предполагал найти глаза. Странные это были гляделки. Две безликие фигуры посреди зала, заваленного дымящимся мясом, пялятся друг на друга. Забрало в забрало.