В небе, теперь свободном, теперь нашем, моем небе, гремит и грохочет гроза! Пылают молнии на черно-сером фоне тяжелых туч!
Маленькие, ничтожные купола — они хотели удержать меня?! О! В те минуты я ощущал себя не заместителем, а Богом! Громовержцем и повелителем стихий!
И плевать на рыщущие лучи радаров ПКО. Румянцева им не взять!
Полное ускорение — и «Заря Востока», стремительная, как молнии в небесах, причесывает землю на бреющем, образцовом, неуязвимом для прицельных систем, в считаных метрах над поверхностью!
А потом — круто вверх!
Мы набираем скорость. Миллионы лошадей в могучих «горшках» на корме несут нас к орбите.
Да, у моей балерины оказалось на редкость крепкое и выносливое тело, как и положено настоящей балерине.
В ровном голосе парсера и зеленой цифири на экране чудится торжество:
— Повреждения конструкций корпуса менее семи процентов. Выход на орбиту возможен.
В сотнях километров позади станцией защиты хвоста фиксируются пуски ракет и взлет истребителей. Опоздали. На такой скорости нас уже не взять!
А после были орбита и разгонный трек, приведший прямиком в липкое безвременье Х-матрицы.
— Поздравляю с успешным Х-переходом, — сообщил парсер. — Выход в расчетной лямбда-зоне, отклонение двадцать девять тысяч. До точки «дом» триста семь тысяч. Все системы корабля в строю. Остаток топлива двадцать три с половиной процента.
— Пе-перейти в режим автопилотирования, — ответил я и не узнал собственного голоса.
Кажется, мне что-то пытались сказать, но я молча отстегнул ремни, встал и бросился к санитарной выгородке в конце кабины. Я еле успел зайти — да какое там «зайти», упасть! — в гальюн, как меня вывернуло наизнанку: тугая струя желчи вперемешку с полупереваренными деликатесами Бо Акиры, да на пол, да на сияющий унитаз.
Блевал долго и значительно дальше, чем видел.
М-да. Х-матрица с такой дозой адреналина — хреново усваивается!
Постепенно ко мне вернулся слух.
В соседнем гальюне кто-то стонал. Из кабины слышались голоса:
— Рамирес, ты там как, нормально?
— Для человека, который ссыт иголками, нормально, — откликнулся Рамирес.
— Эк его приложило!
— Салман, как ты думаешь, когда взрывается автомобиль и колесо отскакивает прямо в яйца — это сильно ништяк?!
— А надо думать, куда стреляешь. Это плазмомет, а не дедов пугач.
— Не обижай Рамиреса! Если бы он не пальнул по куполу… вот бы мы пробились через космопорт. Вот!
Державший речь человек с сильным немецким акцентом, видимо, сопроводил слово «вот» каким-то красноречивым жестом, потому что голос Салмана зазвучал угрожающе:
— Слушай, брат Йоганн, мать твою фики-фуки, или как там у вас говорят! Ты бы вообще молчал, это же все из-за тебя, ты, старый, облезлый, лупоглазый козел!
Хоровое ржание. И снова Салман:
— Ну ладно, с тобой будет Иеремия разбираться, на правах старого кореша. А ты что лыбишься, как параша? Я тебя спрашиваю, Натанчик! Какого хера тебя понесло в банк?! Тебя просили его грабить?! Мы из-за тебя чуть не встряли, все, поголовно! Япошки на хвосте висели! Будто нам «Эрмандады» мало! Это же их район! Учинили пальбу, беспредел, мрак! Ведь еле ушли! А он: нет, мы еще не все сумки забили! Жадный ублюдок, мля!
— Ой-вэй! Маладой человек! Я много лет живу уже! И таки не в том возгасте, чтоби калечить себе стагое тело задагом! Какий гешефте бгата Вестегвальда? Никакого! И таки шо? Я вам уже должен габогать за так? Йоганн, скажи нам, ты хочешь поделиться с дгузьями малой толикой матегиальных богатств?
— Хрен на рыло, — мрачно ответил Вестервальд.
— Ну вот видишь. Салманчик! А тепегь мы все в плюсе, баланс положительный! И что ты тепегь должен сказать стагому евгею? Пгавильно! Спасибо! Патаму что твой Натан мудгый!
— Кстати, насчет «спасибо»! Если вы, сволочи, не проставитесь Румянцеву на базе — душу выну. Вы меня знаете! Ведь это он нас всех вытащил! Эй, Румянцев! Ты долго будешь блевать? Мы все тебе очень обязаны. — Салман секунду молчал, видимо, собирался с мыслями. И наконец резюмировал: — Гадом буду.
Я по понятным причинам не мог ответить ничего членораздельного — рот был занят, да и с дыханием имелись известные проблемы.
— И пацанов троих потеряли… — сказал кто-то из бойцов.
— Ой, вот только не надо гнать на Натанчика!
— А кто на тебя гонит?
— С другой стороны, тремя меньше — добычу рвем бодрее!
— Вот так бы всегда! Приехали, забрали, соскочили! — резюмировал из гальюна заметно приободрившийся Рамирес. — Черт, просто обожаю добротные налеты!