И будто бы не тогда, при встрече с Кудинцевым, а теперь, уже вернувшись в родной полк, Орлов произнес эти слова. Нет, Кудинцева он будет долго помнить. Кудинцев заставил его кое о чем подумать. И майор Митрофанов совсем не зря брал его с собой…
Перелет эскадрильи Зварыгина на дальний, незнакомый прежде аэродром был осуществлен в установленные сроки. Со стороны руководства полка и старших начальников особых замечаний не было. Но Орлов, как и комэск, не оставлял ни одного случая без внимания, делал все, чтобы у летчиков не появлялась самоуспокоенность. Пушкарева он предостерегал особо, к нему был даже придирчив.
— Пилотаж — твоя сильная сторона, но ты что-то начинаешь грешить. Заход на посадку размазал… Куда это годится! — сказал Орлов, стараясь придать твердость своим словам.
Пушкарев не чувствовал за собой вины и не придавал значения напускной командирской строгости. Он неуклюже подвигал плечами и даже улыбнулся.
— Чувство у меня такое, товарищ капитан, вроде как тесно лететь. Вот я и… — Пушкарев не договорил, заменил слова выразительным жестом — широко загреб рукой воздух.
Орлов знал эту его черту — способность обезоруживать друзей своим удивительным простодушием. Случалось, сам Зварыгин приготовится в него метать громы и молнии, а этот что-нибудь такое скажет, что надвигавшаяся на него гроза уйдет, как через громоотвод. Так и сейчас: уставился удивленными глазами на Орлова: «Ну что скажешь еще, командир?»
— Слышали? Пушкареву небо с овчинку стало, — безобидно сказал Орлов. Ему нравилось настроение летчика.
У Пушкарева просияло лицо, и он живо согласился с Орловым:
— Точно, командир, тесновато…
Орлов было махнул рукой, но тут в его душу закралось сомнение: может, Зварыгин переговорил и с Пушкаревым, пока он был в отъезде? Вот пилот и радуется предстоящему повышению. Но эту мысль Орлов тут же отбросил. Случись такое, Пушкарев давно бы ему доложил.
— Чего туман напускаешь?.. Что у тебя сегодня за настроение?
Пушкарев переступил с ноги на ногу, чуть согнулся, будто врос в землю, и робко сказал:
— Невеста ко мне едет, товарищ капитан. Вот телеграмма…
Орлов сдвинул брови, насупился и каким-то не своим, низким голосом переспросил: — Что?!
Костиков отчаянно хлопнул по коленям руками, все равно что собрался плясать цыганочку:
— Ура! Нашего полку прибыло! Командир, вот почему ему неба не хватает.
Широбоков, словно от горькой пилюли, скривил лицо и хрипловато перебил Костикова:
— Другу — хомут, на шею, а ты радуешься. До женитьбы ли ему сейчас?
Командир звена взял телеграмму и осуждающе посмотрел на Широбокова. Тот сразу стих. Орлов читал текст намеренно долго, явно выигрывая время и соображая, что сказать Пушкареву. Придавая лицу безразличное выражение, думал: какие сейчас могут быть невесты?! Невесты, жены… Они всю жизнь приезжали, одни сами, других привозили. Тут ничего нового. А Пушкареву летать надо! Или невдомек, что от этих полетов судьба зависит? Она такой может выкинуть фортель — век помнить будешь.
Орлов собрался все это высказать, но, возвращая телеграмму, поднял голову и не узнал летчика: мрачный, словно упала на него тень. Тут Орлов спохватился, почувствовал несправедливость со своей стороны к Пушкареву. Разве летчик таких ждал от него слов? Но что поделаешь, если они не уходили, эти первые, пришедшие к нему слова, потому что не уходила и их породившая причина. У Орлова одно было на уме: Пушкарев должен уже здесь показать майору Зварыгину, на что он способен. Все остальное проходило как бы мимо его внимания, даже такое событие, как приезд возлюбленной. Спохватившись и перебарывая себя, Орлов как-то сухо, дежурно сказал:
— Что ж, поздравляю, Пушкарев. Готовь невесте подарок.
Костиков немедленно подхватил идею командира и… завелся:
— Алексей, раньше в таких случаях «мертвые петли» крутили. Прямо перед глазами невесты. Чтобы видела летуна в деле.
Широбоков укоризненно мотнул головой:
— То было на заре авиации. Сейчас не та эпоха, не тот отрезок времени, как говорил великий комбинатор Остап Бендер. А этот сокол за два звука ходит. Земля дрожит, стекла вылетают от динамических ударов, а ты — «мертвые петли» перед женским взором… Это же — прощай крылья.
— Но авиация-то существует, и невесты на земле не перевелись, — настаивал Костиков, ничуть не смущаясь заявлением своего ведущего и посматривая на Орлова. — Почему бы пилоту не порезвиться, если, конечно, командир возражать не будет?
Орлов хитровато улыбнулся:
— А вообще-то можно, Широбоков. Можно!