Пилсудский прекрасно знал, что, если общественность узнает о его контактах с австрийской разведкой, никто не захочет слушать его ссылок на высшие политические интересы. Ибо в таких делах современники глухи к обоснованиям, убедительно звучащим для потомков и историков.
Силу такого обвинения хорошо понимали враги. И хотя они не знали подлинной картины контактов Пилсудского с австрийской разведкой, они предполагали, что акция, которую он планировал, без подобных договоренностей была бы заведомо обречена на провал. Поэтому где только могли они пытались представить деятельность Пилсудского в Галиции как результат действий иностранной агентуры. Уже в мае — июне 1913 года в варшавском «Пшеглёнде народовом» один из лидеров эндеков Зигмунт Балицкий[46] опубликовал цикл статей, в которых военную инициативу Пилсудского связывал с деятельностью полковника Ределя, офицера австрийской разведки, разоблаченного как русского шпиона.
И хотя в статьях Балицкого содержался ряд абсурдных, казалось бы, для каждого утверждений, в частности, что движение стрелков инспирировано царской охранкой, Пилсудский счел необходимым выступить с ядовитой ответной статьей на страницах краковского «Напшуда». «Ключом ко всем загадкам национально-освободительного движения и стрелковых организаций является не что иное, как известное шпионское дело пресловутого Ределя. Ибо в Польше, где существует такое прекрасное воплощение «стержня национальной жизни», каким являются господа Балицкий и Дмовский, не может быть и речи о повстанческом и национально-освободительном движении, и, естественно, для объяснения такого чудовищного явления в жизни угнетенного польского народа необходимо обратиться прежде всего к чужим народам, а еще лучше — к грязным и омерзительным источникам. Ибо только из такого источника может вытекать такое мерзкое течение, как стремление к завоеванию независимости Польши…»
Обвинение в агентурности действий было прочно записано в «черную» легенду будущего Маршала. Переговоры, которые он вел с иностранной разведкой в целях реализации высших национальных целей, его противники охотно отождествляли с обычной шпионской деятельностью.
Первым сигналом, свидетельствующим о том, что планы Пилсудского начали приобретать конкретные черты, было создание в конце нюня 1908 года во Львове Союза активной борьбы, ставящего своей целью вооруженное завоевание независимости польской демократической республики[47]. Авторы, не питающие к Пилсудскому симпатии, имели в таких случаях обыкновение подчеркивать, что концепция этого шага исходила не от будущего Коменданта стрелков, а от Казимежа Соснковского[48]. Действительно, Союз активной борьбы был основан по инициативе и в квартире Соснковского. С той лишь разницей, что этот шаг родился в результате дискуссии с подлинным автором концепции «готовиться к вооруженной борьбе». Впрочем, Соснковский никогда этого не скрывал. Выдвинув идею, Пилсудский не имел времени заниматься ее реализацией, поскольку в это время он был полностью поглощен подготовкой к безданской операции.
Лишь после ее проведения и возвращения в Галицию в октябре 1908 года он смог заняться инициативой, с которой связывал столько новых надежд. Однако он не сразу приступил к работе с энергией, характеризующей его еще недавние действия в годы революции. Впрочем, этому трудно удивляться. В конфронтации с царизмом, несмотря на то что успех казался таким близким, он потерпел поражение. Должен был свыкнуться с мыслью, что надо опять начинать все сначала.
Улучшению самочувствия не способствовало также и его состояние здоровья. Он страдал неврозом сердца и общим ослаблением организма. Врачи предупреждали, что при таком сильном истощении его может погубить даже обыкновенный грипп. «Ужасно разболелся, — писал он в письме к Александре в начале 1909 года, — все предыдущие недели истощили физически мое сердце до такой степени, что когда у меня начался жар, то прицепилась инфлюэнца (тогдашнее название гриппа. — Авт.) и преподнесла мне такой фокус, что теперь не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, никакой работы, никаких волнений. На некоторое время я стал совершенным телесным и духовным инвалидом, все мои прекрасные проекты рухнули, даже когда пишу это письмо, так волнуюсь, что чувствую нервную дрожь в сердце… Теперь придется уехать на какое-то время отдохнуть. Врачи говорят, на 2–3 месяца. Ну что поделаешь».
46
47
Основываясь на традиции восстаний, сторонники
48