Пилсудский как-то сказал французскому писателю Тьебо-Сиссону: «Моя политическая программа? У меня ее нет... Каждый из моих соотечественников ждет от меня дел прямо противоположных тем, которых требует его сосед. Как всех удовлетворить? Надо хитрить, лавировать, тщательно скрывать то, что думаешь. От меня ждут поворота вправо: я ухожу налево. Ждут уклона влево, я ухожу направо. Я нападаю на противника врасплох. Это не политическая, а военная игра».
Игра действительно военная. Но на войне противник дан заранее и цель ясна: надо разбить противника. В политике не так все ясно — прежде всего следует твердо себе выяснить: кто враги, кто друзья, что делать с врагами и что вообще делать? Но Пилсудский, человек очень умный, волевой и даровитый, просто перенес в политику довольно чуждые ей методы стратегии. Отказ от должности главы государства после удачного переворота и благополучного избрания на эту должность, манифестация в Несвижском замке тотчас вслед за внешним союзом с социалистами — все это проявления той же непонятной тактики: уклон влево, когда ждут уклона вправо, уклон вправо, когда ждут уклона влево. Ни в одном другом государственном деятеле душевное раздвоение не сказывается так сильно, как в нем. Резкая перемена взглядов — самое обычное дело в политике. Но в маршале Пилсудском живут одновременно самые разные, как будто несовместимые настроения. По-видимому, сейчас над всем у него преобладает ненависть к парламентаризму и воля к единоличной власти. Польский Гамлет убил своего друга Лаэрта, — не знаю, очень ли он по нем плачет.
По-настоящему же Пилсудский, я думаю, любил и любит только борьбу, в особенности ее вековую форму: войну. В своей книге «1920 год» он называет военное дело «божественным искусством, которое тысячелетиями отмечало вехи в истории человечества». Старый Мольтке когда-то сказал нечто в этом роде, и за это его пятьдесят лет упорно, со вкусом, грызла пацифистская литература. В настоящее время ни один государственный деятель, быть может, даже ни один военный в мире не решился бы сказать о «божественном искусстве войны» то, что сказал основатель польской социалистической партии.
Этот человек жил для Польши, для войны, для славы, — отвожу Польше первое место. Пилсудский сорвался со страниц исторических романов Сенкевича. Он — последний пан Володыевский, ныне вступивший в эпоху, когда Володыевским нечего делать. Если бы вспыхнула новая война, если бы началась коммунистическая революция, никто, вероятно, не мог бы заменить Польше Пилсудского. Но в Гладстоны и Линкольны он явно не годится. Существует довольно нелепая поговорка: «Кто сеет ветер, пожнет бурю». Она порою оправдывается, однако далеко не всегда. Пилсудский всю жизнь сеял бурю. Будущее темно, подождем — увидим. До сих пор успех почти всегда сопутствовал польскому маршалу. «Ничто не имеет такого успеха, как успех».