– О! – кричал Ритин папа. – Чуть Вадима не убила! Давай! Всех покалечь! Не стыдно?! Пусть! Пусть Вадим посмотрит, какая ты! Узнает твой характер, сам убежит!
– Рита, привет! – Вадим помахал рукой.
Девушка сердито зыркнула в его сторону, потом на отца, достала из серванта очередную тарелку и шваркнула об пол.
Отец скрестил руки на груди.
– И это наша тихоня! Взбалмошная, испорченная девчонка! Хоть все разнеси! Никуда не поедешь! На всех дверях замки повешу! Окна наглухо заколочу! Фигушки выйдешь!
Рита жахнула очередной тарелкой.
– Круши! Круши! Они же ничего не стоят! Не ты же за них горбатилась! Давай! Посмеши соседей!
– Где мой паспорт?!
– Паспорт тебе? Сейчас! – он полез в карман.
Рита, занеся очередную тарелку над головой, замерла в ожидании. Отец пошарил рукой в кармане:
– Ага, – вытянул фигу, показал гостю, потом дочери. – Вот ей паспорт.
Ба-бах!
– Михал Михалыч, здравствуйте, – сказал Вадим.
– Ага! Садись, Вадим, голову только в плечи втяни. А у нас, видишь, праздник. Доченька моя очнулась!
– Это хорошо. Я очень рад.
Рита, с намерением оторвать стеклянную дверцу шифоньера, потянула ее на себя, но за дверцей наклонился и подался весь шкаф и с грохотом ухнул о паркетный пол.
– Ух ты! – прокомментировал Вадим.
Папа ошалело взглянул на дочь и повернулся к гостю, ища у него поддержки.
– Ну… вот…
Рита, подбоченясь, с вызовом смотрела на родителя.
– Это уже слишком! – обратился к ней отец. – Это перебор! Вот за это я тебя накажу.
Девушка на миг улыбнулась, но тут же посерьезнела.
– Мой паспорт! – требовательно произнесла она. – Ты не имеешь права его забирать! Это нечестно! Я взрослый человек. Ты поступаешь аморально как отец и противозаконно как гражданин.
– Аморально… противозаконно… – Михал Михалыч взглянул на Вадима. – Вчера – папочка вытри сопельки. Папочка, я бабая боюсь! – пропищал он, – а сегодня – аморально, противозаконно! Слышал, да? Кто же вас таким поганым словечкам учит?
Рита жахнула очередной тарелкой.
– Круши! Круши! Они же ничего не стоят! Не ты же за них горбатилась! Давай! Посмеши соседей!
– Не ищи союзников. Вадим не поможет. Разговариваешь со мной, смотри на меня. Трус.
– Я трус? – возмутился отец.
– Да, трус. Я хрупкая, ослабленная болезнью девушка, а вы, два амбала, накинулись!
Вадим удивленно вскинул брови, хотел возразить, что и слова еще не сказал, но передумал. Решил, что сейчас ее лучше не трогать.
Рита продолжала:
– Я столько пережила! Я такая слабая, такая несчастная… Я лежала, шевельнуться не могла… Может, умерла бы совсем! А может, вы этого и добиваетесь?! Ночью, подло, на цыпочках подкрался, перепрятал паспорт. Небось думал, только бы не очнулась.
– Он на столе лежал, вот здесь, – отец ударил ладонью по столу. – И не думал прятать. Просто переложил. Куда, не скажу. И хватит давить на жалость! Хрупкая, слабая… – здоровее меня будешь.
Рита начала притворно кашлять: – Кх-кх… кх…
– Что с тобой? – подозрительно спросил отец.
– Мне надо уехать. Ну как ты не понимаешь, папа?
– Никуда я тебя не отпущу.
– Как можно так издеваться над ребенком? – снова закашляла. – Кх-кх… кх… Ты жестокий человек! Тебя надо лишить родительских прав!
– Меня?!
– Тебя!
– Лишить родительских прав, значит?!
– Да! Ты детей ненавидишь! Ты злой человек!
– Я злой человек?!
– Злой человек и ворюга. Ты у меня паспорт украл. Тебя надо в полицию сдать.
Отец насупился:
– Да уж… Вот так, дочка, да? Дождался от тебя теплых слов…
Глаза отца увлажнились, он шмыгнул носом и вышел из комнаты. Вернувшись, бросил на стол паспорт, вытащил из внутреннего кармана висящего на спинке стула пиджака пачку сигарет и вышел на балкон.
Рита спрятала паспорт в шкаф между бельем и пошла вслед за отцом. Подкравшись на цыпочках, обняла его со спины, крепко обхватив отцовский живот руками.
– Отстань, – рявкнул отец.
Девушка обняла его еще крепче.
– Давай мириться.
– Ты хоть иногда думай, что ляпаешь. Так нельзя, Рита.
– Я тебя люблю, значит, мне все можно, – возразила она.
– Тебе же не пять лет.
Девушка расцепила руки, выхватила у него изо рта дымящуюся сигарету, сломала и выбросила. Он усмехнулся и достал из кармана пачку. Дочка ухватилась за нее, но отец зажал пачку в руке, и Рите не удалось завладеть ею. Тогда она отогнула толстый отцовский мизинец, другой рукой вырвала пачку и бросила вниз.