После аплодисментов Самуил Абрамович объявил о продолжении банкета в столовой. Михаил Ильич Ромм пригласил меня за свой столик. Знакомлюсь. Кроме знаменитого кинорежиссёра за столом его жена – известная артистка Елена Александровна Кузьмина и художник Алексей Рудяков, который смущаясь поведал, что пригласительный билет ему отдал его учитель из ВГИКа – Иосиф Шпинель.
– Ну как же, – закусив, с улыбкой говорит Ромм, – мы с Иосифом Ароновичем мой первый фильм делали. А вы чем занимаетесь? – спрашивает он меня.
– Я помощник тренера в хоккейном клубе ВВС. Не играю из-за травмы.
– Зато поёте хорошо, – подключается артистка, – сами песни пишите?
– Да нет. Услышал где-то, запомнил… А Вы чем занимаетесь? – обращаюсь к молодому художнику, спеша соскочить со скользкой темы.
Тот, смущённый вниманием, начинает робко:
– Мы, с Михаилом Швейцером (Ромм кивает, мол знаю его) на "Мосфильме" хотим рыбаковский "Кортик" снять. Рыбакову книгу выпустили и с фильмом обещали помочь. Но, пока – тишина, может в Ленинграде возьмут. У Толи Граника на "Ленфильме" есть договорённость на детский фильм по сценарию Агнии Барто. Но, у неё после смерти сына проблемы с творчеством. Эх, был бы сценарий… – с сожалением произносит он.
– Так в чём же дело, – говорит с улыбкой Михаил Ильич, наливая по рюмкам себе и жене коньяк, – до конца вечера (смотрит на часы) целый час. Давайте сейчас придумаем основу, ваш Рыбаков распишет диалоги. И, вуаля, сценарий готов. Гоните денежки…
Рыбаков. Рыбаков. Это тот, что "Дети Арбата". Смелый мужик. Талант, хоть и антисоветчик. В мои пенсионерские "нулевые" "Дети Элиты" если б кто и написал, то только за бугром напечатали бы…
Отсмеявшись с нами, режиссёр спрашивает меня:
– Вы какую нибудь спортивную историю для детей знаете? Вы же спортсмен… Или для начала хоть одну фразу, чтобы от неё оттолкнуться… (выпивает коньяк).
Вспоминаю. Ведь недавно что-то мелькнуло в голове:
– Ну, Вы же мою натуру знаете? – говорю, и вижу заинтересованные лица.
– И кто же это у нас так говорит? – спрашивает Ромм, подавшись ближе.
– Капитан школьной хоккейной команды, – припоминаю, закрыв глаза:
– В команде проблема – главный бомбардир уехал в другой город. На его место берут одноклассницу фигуристку у которой в том же классе есть брат-двойняшка…
– Почти как у Шекспира, – улыбается артистка, – дальше давайте.
– А ты записывай, – говорит Ромм художнику Алексею, давая блокнот и ручку. Кивает мне, увидев как художник перестал скрипеть ручкой. Я, закрыв глаза, строчу, как из пулемёта:
– Девочка занимается в драматическом кружке и секции фигурного катания. Чтобы сестра успевала на матчи, брат наряжается в её платье и ходит на репетиции спектакля "Кошкин дом". А хорошо катающаяся на коньках сестра, становится бомбардиром школьной команды, но об этом узнают соперники. Тогда брат, научившись кататься на коньках тоже становится бомбардиром. Соперники перед финальной игрой закрывают брата в школьном спортзале, чтобы выставить перед судьями заменившую брата сестру обманщицей. Так соперники задумали получить победу. Но, друзья-одноклассники, освобождают брата, и он забивает победный гол. А сестра танцует на поле в красивом платье…
– В целом, нормально, но много ляпов. – начинает Ромм, – совместная школа для мальчиков и девочек. Хотя в новостройках такое встречается. Потом уж больно быстро герои всему обучаются…
– Ну, это как сказка. Для детей же история, – поддерживает меня жена режиссёра.
Михаил Ильич, разлив всем в рюмки, говорит тост:
– Вы, правы, Елена Александровна. За новый сценарий. Ура, товарищи!
Наше троекратное "Ура" с опозданием, но с энтузиазмом подхватывают многие "тёплые" компании…
Тащу с Пилюлькой тело обблёванного друга к общаге.
Аня успела отпрыгнуть, когда "звезда эстрады" начал хвалиться принятой пищей. А мне вот брюки и ботинки изгадил, сволочь.
– А может ты его на руках понесёшь? – робко интересуется ловкая примадонна.
– Щаз. Тащи давай, – говорю, ухватываясь поудобнее за левый колобковский рукав и шиворот.
Вася, улыбаясь во сне щекочащим его снежинкам, стуча валенками собирал жопой весь снег на дороге.
А развеселившаяся чему-то Пилюля затянула "Ой, при лужке, при лу-ужке, при широком по-о-оле…". Пела так заразительно и весело, что я посмотрев на отключенного члена нашего трио, тоже начал подпевать…
Сейчас дотащим и скажу, что ушла любовь – завяли помидоры. Потом послушаю, какой я подонок. И всё – свободен.