Пауза. Долгая пауза.
Пипец, приехали. - думаю.
Генерал продолжил, бросив на стол сломанную вытащенную папиросу:
– У его (кивает на меня) разбившегося товарища Роберта Шульманиса в тумбочке обнаружили подписанные фотографии. Там, он и ты, Харий, вместе с будущими эсэсовцами… На Шульманиса из Риги недавно пришло письмо, что он – "друг эсэсовцев"… Да, Харий, многие из твоих одноклубников и соперников в чемпионате рейхскоммисариата "Остланд" затем вступили в ваффен-СС.
Пауза. Виноградов, открыв рот, роняет кепку на пол.
– Хорошо, что старлей, – Сталин кивнул на подпрыгнувшего офицера, – не растерялся и забрал фотографии у участкового. А то сидел бы ты друг на нарах… (мне) Помнишь, каких трудов стоило договориться о вашем переходе? И всё коту под хвост. Что мне с тобой делать?
Я пытался хоть что-то сказать, но как рыба только открывал рот, потрясённый зигзагом судьбы.
"Друг эсэсовцев". Это же крест зелёнкой на лбу.
Тут кашлянул Виноградов. Сталин, закурив "Герцеговину Флор", посмотрел на него, кивнул. Тот прокашлявшись:
– Я вот слышал как Бобёр…, то есть Бобров рассказывал, как тренер московского Динамо Качалин взял в зарубежное турне травмированного игрока. В команде потом разговоры пошли. Наш-то тренер своих не бросает. Да мы с ним в огонь и в воду…
Генерал нервно затушил папиросу:
– В огонь говоришь? А ты, что молчишь? (это он мне) Чем можешь помочь команде?
– Вратаря хорошего подготовлю, Николая Пучкова.
– Да он же на жопе сидит весь матч. – кривя лицо машет на меня рукой.
– Слово даю, в сборной играть будет. – вскакиваю я со стула.
– ???? В какой сборной? – удивляется наш "главноначальник".
Оп-па. Думай башка.
– Через год-два у нас наверняка сборная СССР будет, – по спине пробежало стадо мурашек.
Сталин повеселел. Плеснул себе коньяка. Выпил. Смотрит, молчит. И тут меня прорвало:
– Василий Иосифович, я могу сделать одно дело с Вашей помощью… Вас все хоккеисты и футболисты благодарить будут.
Сталин погрозил мне пальцем:
– Ты ври, да не заговаривайся. Чего это я им такое могу дать?
– Защитную экипировку. Лёгкую и прочную. Травмы в разы упадут. – говорю, по-американски прижимая ладонь к сердцу.
Генерал потрепал шевелюру, словно подгоняя мысли:
– Ну, ладно. Башка работает (кивнул на меня). Вспомнишь всё потихоньку. Будешь пока у Боброва помощником по вратарям и по этой… ну ты понял. А вот от всех тебя на время нужно спрятать. Чтобы история с фотографиями улеглась. Объявим тебя погибшим с командой. Потом ошибка вскроется. Но, это будет потом. А пока не играешь, походишь под другой фамилией. А кто вопросы задавать будет, тех мы одёрнем… Какая фамилия тебе нравиться?"
– Жаров. Юрий Жаров, – говорю я привычное с детства.
– Почему Жаров?
– А в такую холодину на воротах о жаре хорошо мечтается…
Все вместе хохочем.
Глава 2
Из газет: В 1950 году начнётся разработка плана по генеральной реконструкции города. Развернётся обширное строительство, как на набережных, так во многих других старых районах Москвы. В недалёком будущем будет построена каменная высотка МГУ. В Лужниках будет создан "Город спорта", который станет вскоре большим спортивным комплексом на набережной.
Я ждал у приёмной, пока старлей получал у Сталина указания насчёт меня. Рядом в курилке дымила красавица-капитан, а вокруг неё, распушив перья в папиросном дыму, "летали" сталинские соколы, вероятно надеясь на удачную посадку. Нравы у военных были простые. Один рассказывал, как штурман обделался во время задания.
– Хорошо пехоте. Можно в сторону отойти. А так маску пришлось надевать. Аж глаза резало.
Толпа загоготала. А седой майор лет тридцати сказал:
– Точно. Мне комдив Осадчий так и говорил: "Хоть обосрись, но дело сделай!".
– Это у вас что ли полк Героев был?
– Точно. Пятый гиап. Мы больше семисот немецких птичек сожгли.
– А на чём летали?
– На "Лавочкиных". В конце войны мы Прагу взяли под колпак. Да у меня фотка есть. Мы на ней спим на новом аэродроме…
Я подхожу, смотрю на пошедшую по рукам фотку.
И правда спят.
А фронтовик продолжает:
– Там почти миллион фрицев в обороне стояло. А чехи-подпольщики вместе с ставшей за них первой дивизией РОА восстание в тылу у немцев подняли. "Власовцы" на немецкую форму надели бело-сине-красные повязки и выбили немцев из города. Только тогда фрицы всю Прагу кровью залили. Восставшие открытым текстом беспрерывно умоляли американцев, что стояли рядом и Красную Армию бывшую за двести километров от города спасти Прагу. Американцы не полезли, а наши ломая укрепрайоны попёрли и утром девятого мая первые танки с боями вошли в Прагу. Потом ещё неделю вокруг города бои шли. А на других фронтах праздновали…