— Это не география, а революция, — ответил Сашка спокойно.
— Как вы сказали? — любезно осклабился учитель. — Революция? При чём же здесь революция?
— География без революции не бывает, — опять твёрдо выговорил Сашка.
— Не буду с вами полемизировать, молодой человек, — улыбнулся учитель. — Не буду-с. Убеждён, что географические и мм… революционные познания у вас гораздо основательнее, чем у меня. Во всяком случае, предложу вам прослушать урок-с.
Он повернулся к доске и сделал изумлённое лицо.
— Простите… но где же карта? Кто дежурный?
Я вскочил и покраснел как рак. Я был дежурный в тот день, но совсем забыл про свои обязанности, потому что всё время готовился к собранию.
— Извиняюсь, Павел Иваныч, я забыл… я сейчас…
— О, дежурный — пионер… Знаменательно! Как там у вас в уставе? «Пионер аккуратен и исполнителен»? Оказывается, вы знаете свои уставы так же, как географию.
Я быстро вышел из класса и одним духом добежал через весь коридор до предметного кабинета. Я схватил карту Германии и потащил её в класс. Вдруг кто-то окликнул меня. Я остановился. Запыхавшийся Смолин стоял передо мной.
— Только что перевели, — сказал он, протягивая мне какие-то листки. — Шура занесла.
— Что это?
— Ответ германских пионеров… Вот немецкий текст, вот русский… Только плохо написано.
Я взвизгнул и выхватил листки. Смолин зажал мне рот рукой.
— Иди, иди в класс. Больше выдержки.
Я влетел в класс и почти бросил карту на руки учителю. Ничего не видя, я едва дошёл до своей парты.
— Кольша, ты чего? — забеспокоился Сашка. — Голова заболела?
— Письмо, — сказал я. — Тише, ребята, тише.
— Какое? — прошептали они.
— Германское… Только не орите…
Ребята замерли.
Немецкий и русский текст были скреплены булавкой. Мы откинули немецкие листки и, сдвинув головы так, что они затрещали, впились глазами в косые карандашные строчки перевода. «Дорогие товарищи, пионеры города Барнаула…» — начали читать мы в один голос.
— Молчанов… Молчанов! — проскрипел учитель. Я поднял голову.
— Что?
— Вы удивительно последовательны в своём поведении, — скрипел учитель. — Нарочно задержали урок тем, что не принесли карту. Не отвечаете на вызов. Всё это, конечно, по-пионерски. Но тем не менее попрошу вас к доске, сударь.
Не выпуская из рук письма, я подошёл к карте.
— Ну-с, знаток географии, познакомьте нас с границами Германии… Мы вас почтительно слушаем.
Я заглянул на карту. Она была старая, напечатана со старыми границами, на старом правонаписании. Я поглядел на неё ещё раз и вдруг понял, что мне надо делать: я взял палочку и твёрдо обвёл границы теперешней Германии.
— Вы ничего не знаете, — улыбнулся учитель. — Вы не можете обвести даже красные линии границ.
— Нет, я знаю, — отвечал я как можно спокойнее. — Я показываю настоящие границы Германии… такие, как они стали после империалистической войны… после Версальского договора… Вот они… — И я ещё раз обвёл границы.
— Так, по-вашему, я ничего не понимаю? Не знаю? — прошипел растерявшийся учитель.
— А если знаете, так почему же вы ничего нам не говорите? Вы рассказывали нам про угольные бассейны и не сказали, что там французы… их оккупировали…
— Тэ — тэ-тэ, какие учёные, — попробовал улыбнуться педагог. — Как вы много знаете…
— Да… Мы теперь много знаем… Про настоящую Германию знаем… И ещё больше будем знать. Потому что первый городской отряд получил сегодня письмо от германских пионеров. Вот оно!
Я поднял письмо над головой. И тут раздались такие аплодисменты, точно класс раскололся на сто кусков. Хлопали пионеры, хлопали и другие ребята. Кто-то крикнул: «Ура!» Учитель вскочил и стукнул журналом по столику.
— Э-то что та-кое! — закричал он. — Срывать урок? Выйдите из класса! — крикнул он мне.
— Катись сам к черту, буржуй недорезанный! — раздался голос Женьки Доброходова.
Учитель отскочил к двери и вытянул палец к Женькиной парте.
— Вас исключат! — прошипел он. — И вас, Молчанов, тоже-с… За срыв уроков, за хулиганство. Вас непременно исключат!
Он выскочил за дверь.
— Не запугаешь! — крикнул вслед Сашка. — Женька, не бойся: ничего не будет. Не дадим! Колька, читай письмо!
— Читать? — спросил я.
— Читай, читай! — закричали в классе.
Я начал читать, и щёки у меня горели как в огне.
Письмо пришло из города Готы, от детской коммунистической группы.
«Дорогие товарищи, пионеры города Барнаула, — писали германцы. — Отвечаем на ваше письмо… Мы его получили только что… Мы были в большой экскурсии по окрестностям нашего города. Мы проходили по долинам, где есть небольшие деревни, с прядильнями и ткацкими, с шлифовальнями стекла. Труженики этих мастерских и их дети очень бедно живут, они голодают, а рядом прекрасные замки и монастыри стоят, но в монастырских и замковых лесах бедняки не могут даже собирать дров, грибов и ягод; владельцы замков преследуют их за это… Мы останавливались в хижинах и собирали вокруг себя детей бедняков, и мы рассказывали им про Советскую Россию, где во всех лесах можно собирать всё, что хочешь, и эти леса принадлежат русским детям, и дети получают всё от своего государства.