— Где моя мама? — жалобно спросил он.
— Нет, тварь. Больше меня не обманешь, — ответил Лангрен и с размаху опустил топор на голову оборотня. Череп раскололся, как орех. Тварь испустила дух, приняв свой первоначальный вид. Это был раптор, полуптица-полуящер, родом с далекого Юга. Пасть усеянная острыми зубами, длинные сильные ноги с огромными изогнутыми когтями, тело, покрытое разноцветными перьями, чтобы лучше сливаться с яркой растительностью южных лесов. Эти чудища отличные бегуны, немудрено, что Охотник не мог за ним угнаться даже на лошади. Мертвый раптор лежал ярким пятном, чуждым, нелепым среди окружающей серости и грязи. Небо равнодушно плакало мелким дождем.
Лангрен не чувствовал ни радости, ни злости, просто усталость. К тому же начали давать о себе знать раны, которые нанесло ему чудище, застав врасплох и повалив на землю. Он прочитал простенькую молитву-приговор над телом поверженной нечисти, чтобы она понесла заслуженное наказание в Преисподней, а не переродилась в какую-то тварь в следующей жизни. Затем почистил секиру, сделал себе перевязку, выпил воды из дорожной фляги. Оборотень, видимо, пытался вспороть ему живот огромным когтем, как остальным своим жертвам, там осталась глубокая рана. Во время падения с коня он повредил себе ногу, ребра тоже были отбиты. Для обычного человека эти раны были бы смертельными, но Охотнику нужно было просто отлежаться, дать себе время для восстановления. Преследуя оборотня, Лангрен приметил по пути полуразрушенную деревню, давно заброшенную жителями. Местные постоянно бросали насиженные места, когда земля переставала плодоносить и двигались дальше, строя новые поселения и выжигая новые поля. Если сотворить с помощью молитвы защитный купол, можно спокойно отлежаться в одном из пустующих домов, не опасаясь, ни зверя, ни человека, ни оборотня.
Лангрен с трудом удерживал себя в седле. Он смутно помнил, как проехал деревню, в которой был утром, как тропинка начала петлять и становиться все меньше и меньше под напором дремучего леса, а потом окончательно погрузился во тьму беспамятства.
Глава 2
Хвоя. Запах хвои, тепло и уют. Он прижимался к теплому телу, а откуда-то сверху лилась дивная песня, самая лучшая в мире. Эта песня успокаивала самые большие страхи. Эта песня гасила самую сильную боль. Эта песня погружала в сон. Сладкий и спокойный сон, в котором не было места кошмарам. Лангрен не понимал ни слова, но слова тут были и не нужны. В ней говорилось, как она любит его. И осознание этого делало весь мир вокруг таким теплым и уютным. Он приникал к ней ближе и засыпал. А песня всё лилась, словно легкий шепот ветра, словно нежный шелест ветвей, словно тихое шуршание прибоя.
***
Лангрен открыл глаза. Вокруг было темно, тепло и пахло хвоей. Наверно этот запах и навеял его странные грезы. Он попытался встать, но не смог, слишком слаб. Он лежал в какой-то пещере на чем-то мягком. Сверху одеяло, но не из его поклажи. Когда глаза привыкли к темноте, Лангрен смог рассмотреть пещеру. Она была довольно просторной и сухой, у стены чернело что-то, видимо узел с его вещами. Интересно, секира на месте? И где конь? Впрочем, в пещере был ещё кто-то, кроме Лангрена. Некто приближался к нему легкими, еле слышными шагами. Лангрен с трудом повернул голову. Перед ним стояла высокая стройная девушка с густой копной волос на голове. Впрочем, они не смотрелись неряшливо, была в этой естественности своя красота. Она улыбнулась Лангрену и протянула кувшин с водой.
— Чтобы быстрее выздороветь, тебе нужно больше пить, — сказала она. Её голос мягко шелестел, словно ветви от утреннего ветра. Она говорила негромко, так что слова её не отражались от стен пещеры.
— Ты кто такая? — с трудом спросил Лангрен. Он чувствовал тяжесть по всему телу, будто его придавило кузнечной наковальней.
— Я Пина! — ответила девушка.
— Что это за место? Вы крестьяне? Отшельники? Разбойники?
— Здесь никого нет, кроме меня. Это пещера, где я живу. Попей воды.
Сколько раз Лангрен встречался с подобной ситуацией. Глухое место, человек, живущий в глубоком одиночестве, непонятно как добывающий себе пищу. Типичный оборотень, призрак или местный дух. Последнее было маловероятно. Лангрен хорошо знал местных духов, у одного даже останавливался по пути сюда. Он жил в большой реке, что текла к югу от этих мест, принимал облик то огромной усатой рыбы, то старика с водорослями вместо бороды, и считался начальником над всеми местными духами. И он в разговоре и словом ни обмолвился о том, что здесь могут быть его подопечные.