По утрам Слава обычно ходил на проходную за свежими газетами для дедушки. Но в одно утро через две недели ежедневных тренировок, когда Слава вышел с участка за газетами, у него была еще одна цель: он направленно шел искать своих сверстников, которых не видел с той последней игры. На проходной он встретил двоих, вертевшихся у машин на стоянке, и пригласил их поиграть в теннис.
– Что, хочешь снова проиграть? – подначил его Антон, сын одного из водителей «Волг», возивших высокопоставленных жителей дачного поселка каждое утро в Москву на работу.
– Да ты что, – одернул Антона его приятель Максим, – он же… – он только кивнул куда-то в сторону Славы, не решаясь указывать прямо на Славину левую руку. Антон не утруждал себя такими сложностями и только отмахнулся от Максима, продолжая смотреть на Славу не по-детски нагловатыми глазами.
– Просто приходите завтра в десять, поиграем, – спокойно, как если бы он ничего не заметил, сказал Слава и пошел дальше. У реки он встретил еще нескольких, а возвращаясь на дачу, еще кого-то, катающегося на велосипеде по поселковой дорожке.
На следующее утро у теннисного стола на Славином участке набралась ватага ребят.
– Кто начнет? – Слава с ракеткой в руке посмотрел на парней. Никто, помня его слабую игру, не рвался первым в бой.
– Давай, что ли, я, – нерешительно оглянулся на остальных Ваня. Никто не воспротивился.
Игра началась. Казалось, что Ваня побеждает, набирая преимущество в два-три очка, но Слава тотчас же сравнивал счет. Когда было произнесено «девять-девять», напряжение возросло, и все, кто до сих пор еще рассеяно оглядывались на грядки и яблочные деревья, теперь со всем вниманием следили за игрой. «Десять-девять». Не может быть! Ведь совсем недавно Слава проигрывал всем! Сейчас Ваня соберется и…
– Следующий, – как ни в чем не бывало произнес Слава.
– Давай ты, – Антон подтолкнул к столу Максима. – Да смотри!
Максим отмахнулся и стал в стойку в ожидании розыгрыша на подачу. Эта игра показалась мальчишкам еще более напряженной. Слава даже не давал Максиму вырваться вперед. Казалось, что набрав пару лишних очков, он специально позволял ему догнать себя, но затем снова выигрывал две-три подачи подряд.
– Да ты что, не завтракал сегодня? – воскликнул Антон после проигрыша Максима и оттолкнул его от стола. – Ну?! – чуть ли не зло глянул он на Славу, замерев у стола с приподнятой для отражения шарика ракеткой.
Шарик летал по углам стола на Антоновой половине. Мало того – цокнув по его половине, он неожиданно менял направление и утягивался в сторону: это Слава применял хорошо отработанный им в последние дни способ закручивания.
Нерешительно прозвучало «Одиннадцать-восемь»… Никто не двигался – кто-то смотрел на Славу, кто-то, хотя мало кто на это решился, – с испугом поглядывал на Антона: казалось, он сейчас разобьет ракетку о стол или о голову любого рядом стоящего. Наконец протяжный свист одного из парней разрядил обстановку – все мигом загалдели, обсуждая игру и Славин выигрыш. Лицо Антона, не услышавшего ни слова осуждения в свой адрес, приняло нормальное выражение.
– А ты набрал за все это время! – восхищенно заметил он. Антон не мог похвастаться воспитанием, но силу в любом ее проявлении уважал. – Ты что, каждый день на секцию в Москву ездил?
Слава не ответил, лишь загадочно улыбнулся.
Игра с сильным противником раззадорила мальчиков, и они опять стали приходить каждый день. Но чем больше они играли, тем сильнее становился Слава. Все хотят выиграть, но только у него была цель не просто выиграть, но стать лучше всех остальных. И он продолжал тренироваться также и в одиночку, с фанерным противником.
– Что-то надоел мне теннис, – как-то в один день после очередной проигранной партии лениво промолвил Антон. – Пошли, что ли, на реку, – предложил он остальным. – Что летом в теннис играть, когда купаться можно?
Предложение понравилось всем, давая повод сдаться, не показывая это напрямую. Остался только Сергей, так же как и все проигравший сегодня, но желающий отыграться. С ним Слава сыграл еще несколько партий.
«День, два, и этот тоже уйдет», – подумал Слава, обыгрывая Сергея в очередной раз.
И правда: через два дня, в которые они играли лишь вдвоем, Сергей больше не показывался. Слава достиг своей цели: он всех победил, он стал лучше всех! И все разбежались. И он опять остался один…
«Цок-цок, цок, цок, цок». Цоканье шарика в небольшом актовом зале было другим, нежели на улице: более громким, более заводящим. Теннисный стол стоял между сценой с экраном для показа кинофильмов и мягкими креслами первого ряда. Теплоход, построенный в ГДР, был непривычно уютным. Впрочем, так сказал бы взрослый; Сергей же с первого дня обращал внимание только на одно: на теннисный стол. Большую часть времени этот стол простаивал без надобности: ракетки и шарик были только у старшего офицера. Он, правда, приходил сюда каждый день, и тогда здесь набиралась целая толпа мужчин, желающих скоротать время прохода по каналу имени Москвы, а затем и по другим живописным местам, но как только офицеру надо было уходить – а его работа требовала этого часто, – то игра прекращалась: ракетки он никому оставлять не желал.