— Знаю! — раздраженно поморщился Суржик. Он уже пожалел, что все рассказал Белову. С ним, кстати, никогда и не был особенно откровенным. Так, привет, привет, как дела? Не более. Так уж устроен человек. Самым сокровенным, даже интимным мы охотно делимся с совершенно посторонними людьми.
— Давно исчезла?
— Больше недели.
Опять некоторое время оба молчали.
— Я, почему спросил про истоки. Извини за неудачную шутку, но… — опять виновато улыбнулся детективщик. — Я, когда в расследовании заходил в тупик, всегда возвращался к истокам.
— Не понял.
— Проводил еще раз осмотр места преступления. Всегда что-то находилось. Твоя Надя, насколько я понял, из детдома? Поезжай туда, поговори, расспроси, что-нибудь обязательно накопаешь. Надо было начинать оттуда.
В вестибюле, по пути в гардероб, Валера столкнулся с поэтом Гейдаром Занзибаровым. Двухметровый рифмоплет был очень известной личностью. В узких поэтических кругах. Настоящий поэт. Будучи родом, то ли из Ташкента, то ли из Душанбе, Гейдар всю жизнь писал длиннющие поэмы исключительно про пустыню. Караваны верблюдов и бесконечные гаремы наложниц кочевали из сборника в сборник. У окружающих возникало ощущение, что они, эти самые верблюды и наложницы, толпятся за спиной у Занзибарова. Или ожидают на улице перед входом в Дом литераторов. И пахло от него всегда какими-то «восточными ароматами». Ходили слухи, он просил знакомых привозить ему из-за границы мужской одеколон «Ароматы Аравии».
— У тебя в Пенклубе контакты есть? Вхож туда? — не здороваясь, хмуро спросил он Суржика. Последние годы он на полном серьезе искал способ выдвижения своих поэм на Нобелевскую премию по литературе. Собирал подписи, рекомендации, искал ходы-выходы на нужных людей, контакты, связи и все такое.
«Мне бы твои заботы!» — мелькнуло в голове у Валеры.
— Естественно, — на всякий случая, не задумываясь, ответил он.
— Естественно «да» или естественно «нет»? — раздраженно спросил Гейдар. Он всегда и со всеми разговаривал слегка раздраженным тоном. Снисходил, так сказать.
— Естественно, нет! — пожал плечами Суржик. — Не мой уровень. Где нам, дуракам, чай пить.
— Не ценят меня в России! — раздраженно поморщился Занзибаров. — Нет, не ценят!
«Этот и бровью не поведет, если у него пропадет любимая!» — подумал Валера. Но вслух сказал совершенно иное:
— Нет пророка в нашем курятнике! Не нами сказано. Не нам опровергать.
Занзибаров дернулся, явно хотел на что-то обидеться, но секунду подумав, пришел к умозаключению: ничего лично для него обидного Суржик не сказал. Он снисходительно похлопал Валеру по плечу и, заложил руки за спину, направился в ресторан. Настоящий поэт. Сталкиваясь с ним, Суржик почему-то всегда вспоминал одну и ту же фразу из Высоцкого, «Хрен ли нам Мневники? Едем в Тель-Авив!».
«Что-то я расслабился!» — подумал Валера, посмотрел на часы и направился к выходу.
В эту минуту в квартире на Кронштадтском бульваре Татьяна Котова тоже посмотрела на часы, еще раз поправила прическу и одернула белую кофту.
— Что-то я размагнитилась… — привычным, жестким тоном объявила она. — И все-таки, квартира у вас — не подарок!
— Именно, не подарок! — весело поддержал ее Леонид. — Никому и не собираюсь ее дарить. Ни тебе, ни кому-то другому.
Чуприн повернулся в кресле в сторону комнаты, с усмешкой взглянул на Татьяну.
— Тоже не вчера родился. Что почем, знаю. Прежде чем писать объявление, узнавал, приценивался… Моя квартира стоит столько сколько стоит.
— За такую цену ее никто не купит.
— Не учи меня жить, красотка! — язвительно заметил Леонид. — Все твои тайны у тебя на лбу написаны. Крупным шрифтом!
— Что это вы хотите этим сказать? — ощетинилась Татьяна.
— То самое, красотка! — улыбнулся Чуприн. — Решила меня облапошить? Думаешь, если писатель, творческая натура, значит, ни черта не понимает в реальной жизни? Ты, красотка, не на того нарвалась!
Татьяна Котова просто задохнулась от возмущения. Даже ногой топнула.
— Нет, это что вы… себе позволяете!? — неожиданно тонким и высоким голосом выкрикнула она. — Тоже мне… классик! Я честно работаю, ясно!?
— Если решила зашибить на мне огромную деньгу, ошиблась адресом! Уступать, не намерен! Ни пяди русской земли, как говорится!
Татьяна резко повернулась и пошла к двери.
— Ваше дело! — на ходу бросила она. — Только за такую цену…
— К твоему сведению, у меня уже есть покупатель. Даже два. Приезжие из Тюмени. Денег — вагон и маленькая тележка. Согласны на мои условия.