— Ты как наша ЛорВася Гонзалес! Она знай себе, твердила, — упадешь, упадешь…. И ключами от чулана гремела! Эх-х! Хорошо-о!
Неожиданно для себя Суржик сделал шаг вперед и оказался на пути движения качелей. Дальше все происходило как в кино, в замедленной съемке. Надя, увидев перед собой стоящего Валеру, почему-то выставила вперед ноги. Суржик не успел отскочить в сторону. Со всего маху Надя ударила его ногами в кроссовках прямо в грудь. Суржик отлетел назад, упал на спину, перевернулся через голову и оказался на карачках посреди детской песочницы. На коленях, носом в песке. И весь рот у него оказался забит песком.
Анна Игнатюк у окна тихо охнула и уже потянулась рукой к телефону, вызвать милицию или «Скорую помощь», но почему-то передумала.
Надя мгновенно соскочила с качелей, подбежала к Суржику, опустилась перед ним на колени. Схватила за плечи, слегка потрясла, пытаясь привести в чувство.
— Валера-а! Ты не ушибся!? Господи-и! — шептала она.
Суржик сплюнул песок изо рта, поднял глаза и с неожиданной злостью влепил Наде пощечину. Изо всей силы. Голова ее дернулась, она схватилась рукой за щеку.
— Идиотка-а! — прошипел он. — Ты могла меня убить! Соображать надо.
Надя автоматически, без особой злости или раздражения, размахнулась и ответила ему тем же. Тоже влепила ему пощечину. Детдомовская привычка, не более.
Анна Игнатюк у окна затаила дыхание. В окулярах мощного бинокля, как на экране телевизора она отчетливо видела….
ОНИ сидели на коленях друг перед другом в детской песочнице. И хлестали друг друга по щекам. Казалось, ОНИ играли в какую-то жестокую детскую игру. И оба явно не понимали, что с ними происходит. «Есть упоение в бою!».
Пенсионерка Игнатюк только тихо вскрикивала, будто это ее хлестали по щекам.
Потом ОНИ одновременно замерли, очнулись от наваждения…
Где-то на соседней улице завыла сирена «Скорой помощи». Ее удаляющийся вой слегка отрезвил обоих. Суржик опять принялся плеваться песком и вытирать платком лицо. Надя потирала ладонью левую щеку и во все глаза смотрела на Суржика.
— Ты ударил меня-а!? — потрясенно шептала она.
— Ты была невменяемая! Ничего не слышала и не видела!
— Ты ударил меня-а… Сереженька-а! — продолжала шептать Надя. Она проводила рукой по щеке, будто вытирала ее. И с безграничным удивлением и страхом, во все глаза смотрела на Валеру.
— Что-о!? — переспросил Суржик.
— Ничего! Отвали-и!
— Ты назвала меня — «Сереженька»!
— Оговорилась, с кем не бывает. Ты не ушибся, милый? — усмехнулась она.
— Не твоя забота! — отряхиваясь, зло ответил Суржик. — Кто такой, этот твой знаменитый «Сереженька»?
— Отвали, сказала!
Надя резко поднялась, отряхнула юбку от песка, оглянулась по сторонам. Суржик тоже поднялся с песка, тоже отряхнулся. Он сверлил Надю злым взглядом.
— Все-таки! Кто он такой, этот «Сереженька»?
— Был один. Я ему поверила, он меня предал! И отвали-и, милый!
— Я хочу знать!
— Милый! Мне это не нравится! — с ударением сказала Надя.
— Что это? — начал заводиться Валера. — Что это? Что тебе не нравится?
— Все не нравится! Я не собачка на поводке, понял?! — с вызовом, резко ответила Надя. Несколько секунд молчала, тяжело дыша и откидывая со лба волосы.
— Твой допрос не нравится! Я свободная женщина! Свободная, понял!? И твой тон мне не нравится! Таким тоном ты со мной разговаривать больше не будешь, понял!? — чеканя каждое слово, добавила она.
— Ты меня чуть не убила…
— Чуть не считается!
— Потом обозвала каким-то «Сереженькой»…
— Оговорка по Фрейду!
— Вот-вот! Я это и имел в виду…
— Что теперь прикажешь делать? В ногах у тебя валяться? Просить прощения? Если я тебе надоела, так и скажи…. И нечего финтить!
— Прошлой ночью ты меня уже назвала этим именем!
— Знаешь что, милый! — рявкнула Надя.
— Что!? Давай, давай! Вывали все, что накопила!
— Ты мне тоже… не девственником достался!!!
Несколько секунд оба ошалело смотрели друг на друга. Потом, не сговариваясь, громко захохотали. Оба держались за животы, раскачивались из стороны в сторону и показывали друг на друга пальцами. Потом шагнули навстречу друг другу и обнялись…
ОН гладил ее по волосам и прижимал к себе изо всей силы. ОНА, уткнувшись носом ему в грудь, тихо вздрагивала. То ли всхлипывала, то ли продолжала смеяться. Потом, обнявшись, ОНИ медленно пошли к машине. Захватили по пути с капота полиэтиленовые пакеты с продуктами и скрылись в подъезде…
Пенсионерка Анна Игнатюк еще долго держала второй подъезд в зоне своего пристального внимания. Но оттуда никто не выходил. Потом шарила окулярами полевого бинокля по всему двору. Детская песочница, Избушка на курьих ножках, качели…. Увы! Больше ничего достойного во дворе не наблюдалось…