В полувоенном институте, где работает Меншиков, всемерно приветствуют раскованность научного мышления, новые идеи, незашоренность концепций, но этот либерализм никак не распространяется на требования к внешнему виду: попробуй хотя бы небритым явиться в лабораторию или цех, не говоря уже о легкомысленных маечках, "хайрах", не по возрасту, не дай бог - в косичках… да Меншиков первый свернет в бараний рог вольнодумца, буде таковой объявится. А писателям и прочей богеме - позволительно, что с них возьмешь?
- Ты чего там пыхтишь, Валера, я ведь не опоздал! Здорово!
- Привет. А я и не пыхчу. Прибыл ты ровно, да если бы и задержался на несколько минут, беда невелика… - Третью фразу Меншиков бросает сугубо для развлечения, для проверки своих предвидений, и угадывает, как обычно: Лук не упускает случая, чтобы не изречь что-нибудь… с пафосом… из недавно сотворенного.
- У меня на эту тему есть афоризм, на днях придумал: "Собственные опоздания приводят меня в смущение, а чужие в ярость". Как тебе? А?
Меншикову, пожалуй, нравится, но очень уж неинтересное и неблагодарное дело - хвалить за пустяки всяких там зазнаек! Поэтому он приподнимет брови и говорит с усмешкой:
- На троечку… с жирнющим… с двумя жирнющими, дружище Лук, минусами. Парадокса в нем нет, смысл банален, афоризм твой обслуживает только тебя, твой характер, а мне он, к примеру, никаким боком не подойдет… Думаю, даже тройки с минусами будет тебе за него многовато.
- Знаешь что? Тебе и такого не сочинить, никогда в жизни! Технарь! Мичуринец! Саруман! Нет, ну надо же - какого кабана успела вырастить советская власть!
Меншиков вновь ухмыляется словам рассерженного Лука, но покорно кивает. Да, здесь ему до Лука очень далеко, уж сколько раз он пытался… подойти к этому делу, как к решению научной проблемы… С физикой у него более или менее получается, а со всеми этими словесными выкрутасами - не очень. Самый достигнутый максимум - где-то на твердую двойку с минусом, если вымерять по той же шкале, что он для Лука выдумал…
- Не сочинить, твоя правда.
- Еще бы! - разгорается темпераментом Лук. - Это тебе не физика, здесь нужен хладный ум, неспешный и ясный, а вдобавок к этому - не затуманенное предрассудками сознание и потребность постоянно генерировать новое! И, уж извини за высказанную в лицо правду, солидный запас ранее накопленных знаний! И умение ими пользоваться!
- Ты - собираешься дверь открывать? Не тормози, Лук, тяни на себя.
За привычным трепом друзья не заметили, как миновали квартал и добрались до намеченной точки. Лук, по своему обыкновению, держался на полшага впереди, он первым поднялся на ступеньки, ведущие в кофейню, и теперь стоял, повернувшись боком к стеклянному одностворочному входу, не замечая, как две дамы средних лет замерли по другую сторону двери и, видимо, робеют выйти, напуганные резкой, громкой речью и зверскими гримасами какого-то мужика, перегородившего им выход.
- Оу!… Прошу прощения, сударыни, за невольное… проходите, пожалуйста. - Лук распахнул дверь и посторонился, подчеркнуто расторопно. - Это не я, это все вон тот тип… Но он тоже не очень виноват, потому что у него техническое образование.
Женщины молча проходят мимо Лука - неприятный незнакомец оказался безопасен и теперь для обеих в полном игноре - но одна из них, та, что помоложе, успевает обнять смягчившимся взглядом широченные плечи и мужественную полуулыбку того, второго, который "с техническим образованием"… и, увы и ах… с кольцом на правой руке. Нет, нет, этот тоже… лицо у него толстовато.
Девушка- официантка -судя по баджику на кармашке, ее зовут Лена - уже тут как тут перед новыми посетителями, она улыбается им обоим и каждому поочередно, улыбается не только малиновым ротиком, но и глазами цвета негустого чая, и голосом, и словами, то есть, неформально, чуть ли не игриво, на правах долгого знакомства.
- Добрый, добрый день, господа! Редко захаживаете, мы по вам соскучились!
Лук, после ответной улыбки, широко распахивает глаза куда-то в неконкретное далеко и словно впадает в короткую прострацию, предоставив Меншикову привилегию разговора и первенство заказа. Луку в данный миг важнее поразмыслить над грамматической правомочностью только что услышанного выражения "по вам".
- Разве редко? А мне кажется - только что были. Леночка, мне эспрессо, двойной, ну, вы знаете…
- Сделаем, знаем! А вам - тоже как обычно? Капуччино простой?
Лук с важностью кивает, а сам с подозрением глядит на друга, на его не сходящую с физиономии широкую ухмылку.
- Что-то ты очень весел с утра, как я погляжу! Очередную технарскую премию дали?
- Вроде того, вдобавок, смешинка в рот попала, сейчас пройдет. Но почему ты меня технарем величаешь, в то время как я физик, адепт естественных наук? А технари, кстати, ничем не хуже физиков.
Премию Меншикову действительно выписали, но получать ее аж в конце июня, и веселит его отнюдь не премия, но сам Лук, его повадки.
Долгое одиночество - а Лук устойчиво одинок - неминуемо оделяет своих кавалеров странностями в быту, в мировоззрении, так называемыми чудачествами - и чудачеств у Лука хватает. Одно из них - наводить тень на плетень. В прошлую "недомашнюю" встречу, например, они были в заведении "Лапута", и там их тоже встретили как завсегдатаев, но если Меншикову девушка, принимавшая заказ, принесла "как всегда" двойной эспрессо, то Луку - простой черный чай… "да, да, да я помню, вам как всегда: черный, без присадок, с двумя кусочками сахару! Бегу, несу!"
А есть места, где Лук пьет кофе только с молоком, или только квас, или кока-колу. И, насколько Меншиков помнит за долгие годы дружбы, Лук никогда не сбивается, четко распределяет свои предпочтения по присутственным местам, согласно однажды утвержденным. Зачем? Лук неоднократно пытался объяснить это другу, но всякий раз туманно, с незначительными вариациями: де, мол, если твои знакомые уверены, что хорошо тебя знают, то не стоит им в этом чинить помехи, даже наоборот, и вообще им так легче и проще.
- Им, нам, быть может и легче. А тебе?
- А я привык.
- Угу. Ты, Лук, темнила, причем сугубо кустарного производства. Зачем закрываться от людей, нет ведь в этом позитива, это не конструктивно, Лук!
- На себя лучше посмотри, конструктор. У меня две трубки, два канала для оперативной связи с внешним миром. А у тебя вообще ни одной! Людям он открыт! Я вообще твоего голоса по телефону не слышал… еще и учит!…
- Слышал ты мой телефонный голос, не преувеличивай.
- Ну… разве что в прошлом веке, а в этом десятилетии - ни разу не довелось.
Девушка приносит Меншикову эспрессо и воду в гладком прозрачном кувшинчике, а Луку объемистую бочонкообразную чашечку с капучино. Лук засматривается на придвинувшийся бюст в полупрозрачной сиреневой блузке, и вышколенная девушка вежливо с ним заигрывает:
- Вау! У вас новый имидж!?
- Вроде того. Что, плохо?
- Нет, короткая стрижка - хорошо, это современно! Вы так гораздо моложе.
Лук легким наклоном головы показал, что повелся, что польщен, рад комплименту, и несколько секунд смотрит вслед удаляющейся девушке, но Меншиков знает цену Луковой доверчивости, на его памяти Лук раз сто выслушивал все эти: "О-о! Вы решили отращивать шевелюру?… У вас они так красиво вьются сзади! Нет, нет, не стригитесь, в этой благородной седине вы, именно по контрасту, смотритесь заметно моложе!" "Вы, все-таки, решили подровнять? Очень удачно, очень вам идет, сразу несколько лет сбрасываете!"
Лук ложечкой собирает пенку, и, наконец, делает первый глоток. Меншиков за это время успевает опорожнить свою чашку на три четверти, но этот дисбаланс кажущийся: все у них идет правильно, по ритуалу.
Друзья угнездились за столиком согласно обыкновению каждого: Меншикову больше нравится рассматривать входную дверь и мельтешение улицы за стеклянной стеной, а Луку внутренности кофейни и обслуживающий персонал, обе представительницы которого улыбчивы и весьма симпатичны.
- Эх, Валерка!… Против природы не попрешь, но знал бы ты, как мне грустно слушать все эти чертовы щебетания про омолаживающие прически! Это же геронтологический диагноз на уровне приговора. Мне.
- А я и так знаю. Ты уже лет пятнадцать над этим неустанно хнычешь да причитаешь. Но, если верить светской хронике, тебе все еще дают - и зрелые дамы, и юные девицы…