Друзья беседовали тихо, но интенсивно, замолкая лишь для того, чтобы принять от официантки очередную порцию заботы, салфеток и кофе.
— Ты точно псих, дорогой Лук, только что я убедился в этом очередной раз. Скажи: зачем в современном аппарате с большим экраном, в трубке, одному тебе принадлежащей, ты зашифровываешь абонентов одной-двумя буквами, да еще латиницей? Зачем, от кого? Держи свои дрова, там чистота.
— Быстро ты обернулся! А я не только латиницей. Вот, например, кириллица: гэ и дэ. — Лук вытянул указательный палец и начертал на запотевшем кувшинчике с холодной водой корявые буквицы. — Это у меня Эльга так обозначена, кстати, надо будет стереть ее из телефонной книжки.
— А Эльга твоя не могла?.. Под влиянием ревности, там… или еще из каких-нибудь резонов?
— Устарели твои сведения, Валера, ибо Эльгой я навеки брошен, уже который день и как минимум до конца июня!.. Увы, нет, она в технике шарит еще меньше моего, да и смысла в этой слежке нет для нее отныне. Она оттает — я уже не отступлю. Я тебе не рассказывал, как Наркомпрос в прошлом году чуть было не выдал ей заказ на двухсотстраничную научно-просветительскую брошюру: «Линукс для домохозяек»? При том, что она почти не отличает брандмауэр от браузера? Но не сложилось с заказом, потому что она обещала в две недели управиться — и им это показалось долго.
— Рассказывал, можешь не повторять свои анекдоты. Ну, тогда не знаю, где тут секрет. Единственное, что — помимо навязчивого бреда преследования — это… Да не закипай, ты Лучок, я шучу!.. Однозначно могу подтвердить уже озвученный вывод: телефонная слежка за тобою — чей-то прицельный самопал, не более того. Из кружка «Умелые руки». Просканируй всех своих знакомых, дальних и близких — интерес идет оттуда, это почти стопроцентно. Тем более, что современные примитивные приспособы для любопытствующих по карману почти каждому. Есть у тебя версии?
Лук нехотя кивнул: ему с годами все труднее давались откровенные разговоры… Но Валерка — это Валерка, в любых завихрениях одиночества надобно меру соблюдать, Валерка — это… С ним можно.
— Есть, как не быть. Один старый хрен, Тушин Вадим Тиберьевич, отставной кагебешник, разведчик-нелегал, крепко меня невзлюбил за дотошность… Он, понимаешь, дал однажды интервью… ну, я тебе рассказывал… Погоди, я телефоны отключу…
— Не отключай, не услышит никто, я обещаю. Да, помню твой рассказ. Это было совсем недавно, у нас в гостях.
— Угу, мегси бокю. Ну, вот, очень любопытное было интервью, но я нашел там некие несообразности, о которых я тебе… позабыл сказать. — Лук при этих словах вильнул взором, якобы заинтересовавшись кошкой, пробежавшей вдоль стойки бара. — …И имел неосторожность хлестануться перед ним своей проницательностью… Я ведь ему звонил для всяких-разных уточнений… Долго пояснять, но дело было связано с его личным участием в неких сицилийских делах… с уровнем его оперативного участия… Ну, и плюс это… ну… короче, меня заинтересовал некий местный термин: наш, питерский, научно-производственный… «Галошники».
— Да, ты уже упоминал его.
Меншиков залпом допил третью порцию эспрессо и удовлетворенно крякнул. Но Лук правильно все увидел и не стал дожидаться наводящих вопросов от насторожившегося друга.
— Валера, не пыхти, я знаю только термин и только то, что он связан с твоей работой, всё. Мне он по фигу, я его повторил сейчас лишь потому, чтобы еще раз обратить твое внимание: дедок явно понимает побольше, и он явно против того, чтобы это пошло в массы. Он, типа, оговорился в интервью и сразу занервничал. Причем, повторюсь опять, гораздо больше забеспокоился, нежели от того, что я упал на хвост его сицилийской профессиональной ипостаси. Но интервью попало в газеты, и я… ну… не препятствовал слову «галошники». Просто убрал акценты возле него, прозвучало и прозвучало. Заканчиваю инфу и подытоживаю. На мой взгляд, только этот шустрый дедок с двойным темным прошлым мог быть лицом, заинтересованным в прослушке… в слежке за мною, хотя, не врубаюсь, какой в этом может быть смысл после опубликования интервью. Тем более, что и само интервью брал не я, а некий покойный ныне журналист. Я его только литературно обработал и поубирал акценты. Но он вцепился, дедушка этот. Я думаю, что это он, других версий у меня нет. Не лично он, конечно же, хотя бы в силу возраста, но кто-то с его подачи. При всем этом, я толком не знаю — почему он взъелся: из-за вышеупомянутого термина, или из-за сования носа в его прошлые игры?