— Рина, ты куда-то не туда выворачиваешь. Ну, при чем тут происхождение этой девочки? У меня отец и мать тоже были рабочие, кстати оба, и я ничуть по данному поводу не переживаю и не переживал никогда, наоборот. Не скрывал, не стыдился и не собираюсь стыдиться. Тоже мне, смолянка-дворянка нашлась.
— Значит, тебе повезло с ними. А мой родной папуленька, Леонид Васильевич, слесарь пятого разряда, навсегда привил мне отвращение к этому классу. Пьянь подзаборная. Он и его папа, Василий Прокофьевич, почетный грузчик — золотые руки! Да! Я еще успела застать своего родного дедушку и с дошкольного возраста глубоко впитала в себя смысл слова «забулдыга»! Еще раньше, чем выучилась читать!
— Вот видишь, а выросла жар-птицей, это с такой-то наследственностью! И осчастливила замужеством одного невзрачного итээра. Не жалеешь? — При этих рассудительных словах своего супруга Марина Леонидовна еще крепче прижалась к его необъятному туловищу и вновь заплакала в три ручья. — Надо будет маклера откуда-то приподнять, или как они там сейчас именуются, риэлторы? — чтобы нам найти однокомнатную квартиру поблизости. Рина, это тебе придется искать. Слышишь?
Марина Меншикова покивала молча, потом вдруг замерла и, покинув объятия, в один прыжок очутилась на ногах.
— Звонят! Может, Тима?.. — Прежде чем прижать к уху трубку, она успела взглянуть на номер вызова, повернула заплаканное лицо к мужу и скорчила гримаску. — Не он. — Ударила пальчиком по экрану трубки, соболиные брови ее расправились и тотчас взлетели вверх.
— Да-а-а, дорогая! Взаимно! Целую тебя, моя радость… Нет, нет, нет, все в самый раз! Но буквально через полминуты у меня процедуры: я накладываю маску на лицо и разговаривать с тобой не смогу… по техническим причинам… Естественно! И расскажу, и пришлю тебе на мыло, с фотографиями, с рецептурой, с описанием процесса. Морщины убирает реально! Хотя и не навсегда… У-ум, ты прелесть! Я тебе в самое ближайшее позвоню, и мы встретимся… Да-а-а, у тебя, или у меня, или в клубе. Все чудесно, все хорошо, а у тебя? Лися, Лися, Лися!.. маска, маска!.. Чмоки, моя радость, до встречи, Витюше и деткам привет! У-ум, обязательно передам!..
— Да, масочка у тебя что надо.
— Лися Чиргунова, поболтать звонила. Тебе привет.
— Угу. Значит, так. Младшие пусть до вечера у бабушки побудут, потом вместе за ними заедем. А Тимка чтобы… к семи здесь был. Один. Я вернусь с работы и с ним поговорю. Ты тоже можешь поприсутствовать, поучаствовать.
— Ах, я тоже могу поприсутствовать? На правах аудитории… Спасибо, великий падишах!.. А еще в чем мне можно поучаствовать?.. В стирке пеленок?.. Валера, я сейчас умру! Я сойду с ума!
Надвигался вновь проснувшийся ураган, он же шторм и одновременно цунами с бурей, Меншиков глубоко вздохнул раз и другой — это чтобы кислороду было впрок, потому что сейчас начнется по-настоящему…
— Тихо. Успокойся, моя птичка. Это же быт. Никто никуда не сойдет, уладим как-нибудь.
— Как-нибудь!!! Валера, пойми! Не хочу говорить затертыми словами, но я все свои… всю юность положила на то, чтобы родить, вынянчить и вырастить наших детей… Чтобы свить мало-мальски уютное гнездо, родной очаг, ведь ты же все время на работе, в высоких думах, а кому-то надо и поближе к… кухонной плите, к стиральному порошку, к тем же пеленкам!..
— Я понимаю, дорогая…
— А я каждый день, каждый месяц, каждый год мечтала: вот, перевалим через эту дату, взойдем на этот бугорок — и будет легче, и вьюки с горба упадут… И поживем для себя! Мне тридцать семь лет… Тридцать семь! А что я в жизни видела, кроме подгузников, родительских собраний и очередей в поликлиниках, детских и женских!? Господи помилуй, Заступница усердная! Вот я только-только белый передник на школьную форму, на последний звонок — сама сшила!.. Ну, все, взрослая жизнь, началось! Где ты, свобода, самостоятельная жизнь, любовь, где ты, счастье!? И — что? Что теперь? Опять по второму, третьему, четвертому кругу?.. Ты хоть у себя на работе отключаешься от забот, науку двигаешь, а мне даже во сне лезут в лицо тупые ножи у неисправной электромясорубки! У меня всю мою жизнь как не было отдельной комнаты, так и сейчас ее нет! Любой живой твари нужен уголок, который принадлежит ей, и только ей… Ну неужели я права такого не имею — собственной жизнью пожить, остатками собственной молодости насладиться… Пока я еще жива и относительно здорова… Ничего ни у кого не отнимая…