— А как же, Вадим Тиберьевич? Это же след, его заподозрить могли?
— Не-ет! Вот, где, кстати сказать, образовалась элегантнейшая смычка: наш Лев Сергеевич, белый резидент Колесов, известный советский журналист, взялся осуществлять патронаж над итальянским инвалидом, По-совместительству черным резидентом Джузеппе… Черных, да, он же у нас Черных. Типа, одно из могущественнейших советских печатных изданий, в целях беззастенчивой коммунистической пропаганды, выбрало из многих случайного несчастного, обрушив на него всю мощь советской медицины и советского гуманизма! К тому времени на Западе окончательно привыкли смеяться над дуростями развитого социалистического строя, и мы этим пользовались. В Союзе нашего якобы дауна якобы ждали медицинские светила, курорты в Крыму, обследования… Вот он и ездил, с обслугой, раз в два года, развеяться среди родных берез. В Италии, видишь ли, «дамы», что вынуждены были ублажать «недоумка», свое унижение компенсировали тем, что исподтишка досаждали ему оскорблениями и прочими подлостями, а мужику-то хотелось совсем иного… Вдобавок, дома, увы, семью сохранить не удалось: развод и все дела… А в Москве ему доставал девок один из его приятелей, некий Виктор Луи, тоже якобы из внешней разведки. Вот кого мы дружно терпеть не могли, так этого Луи! Завидовали, но не любили.
— А почему, за что?
— Ну, так, на пальцах не объяснить. Он был кем-то вроде домашней болонки-разведчика: с относительно невысоким чином, но непосредственно при ЦК КПСС. Снискал покровительство и дружбу — главное дело, прочную дружбу! — в ближайших окололенькиных кругах и жил себе в свое удовольствие, как арабские шейхи живут! Якобы выполнял эксклюзивные поручения с самого верха, а на деле плейбойствовал, разъезжал по западному миру, да и всё. А у нас в стране работал по нейтрализации и дискредитации диссидентских движений: по Алилуевой, Солженицыну, Сахарову трудился. Часто успешно, иногда тонко, и всегда вхолостую, ибо заказчик был дурак. Кто, кто — система… кто еще? Но, надо отдать ему должное, коллеге Черных по-честному устраивал рай на Земле, причем ни на копейку не залезая в главковский бюджет, «на свои» угощал, от пуза: девки, баня, икра, охота… Девушки, естественно, только наши нанимались, кадровые, типа, в местную командировку, при них ему не надо было в дауна играть. Так что — доволен был, и всегда на Родину рвался…
— Гениально, Вадим Тиберьевич! И так и не разоблачили его?
— Нет.
— А где он сейчас?
— Вэтэ.
— Простите, что?
— Военная тайна. Но ты славный малый, Джим Хокинс, сметливый, ловкий, я сразу понял, что тебя не проведешь, тебе я доверяю как самому себе и отвечу правду: умер Черных.
— Хокинс — это физик? Почему Джим Хокинс?
— Так… шутка. Еще по чашечке?
— С удовольствием, чай у вас отменный.
— Хороший английский чай я впервые в сорок четвертом отведал, на Северном флоте, с тех пор пытаюсь соблюдать.
— Так вы воевали? А почему молчали?
— Ты не спрашивал.
— Хм… Я подогрею? Вадим Тиберьевич, а вы сами, своими глазами мафиозных главарей видели? А самого главного дона? И насколько они от наших братков отличаются? Дон — это ведь примерно как у нас вор в законе?
— Насчет воров я не в курсе, не мое направление. От наших бандитов? Чем-то отличаются, в чем-то схожи. Главного дона среди них нет, титул сохранился с позапрошлого столетия, а человека такого нет. Последним, кто более или менее подходил к званию капо дей капи тутти, был Калоджеро Виццини, но я его уже не застал, он в пятьдесят пятом умер. А так… видел кое-кого. С Бушеттой познакомился в Бразилии, мы на него конкретные виды имели, на предмет вербовки и сотрудничества, но штатники нас опередили. Арестовали, сломили и на поводок. Пепе Руссо Муссомельского видел, но он уже тогда утратил вожжи, одряхлел… Очень сожалею, что не довелось взглянуть на Лаки Лучано, американца, хотя бы одним глазком… Тут ведь тоже все было не так просто… Скажем, наш «белый», Лева Колесов, был вынужден довольствоваться интервью с одним дряхлым стукачком Джентиле, дабы, нарочно выставив себя неумехой и очковтирателем, поставить на ложный след итальянскую контрразведку и отвести им глаза от Джузеппе Черных. Лучано Лиджо — если считать на воле, а не за решеткой — видел мельком и издалека… А вот Сальваторе Реина — вот его я имел удовольствие созерцать с очень близкого расстояния! В году, примерно, в семьдесят шестом, на пороге весны и лета… дело было под Палермо, на берегу моря, в одном из ресторанов, они там отмечали что-то такое…