Ее обвинения в довершение всего, что ему пришлось пережить за последние двенадцать часов, были для него убийственными. Он сел на один из чемоданов и стал смеяться, а потом хохотать. Кажется, никогда в своей жизни он так не смеялся. Из его глаз потекли слезы.
Она дала ему пощечину, чтобы вернуть к реальности.
Она смотрела на него, то и дело поглядывая на его сумки.
— Что ты делаешь с этим багажом?
Он покачал головой и, выйдя из истерического состояния, сказал наконец:
— Очевидно, я теперь persona non grata на «Титове». Вот ищу приюта.
— Приюта! — манерно повторила она. — Вы — член правления! Один из сытых…
Он усмехнулся и встал на ноги, вытирая глаза тыльной стороной ладони.
— Это была инсценировка! — объяснял он. — Фальшивка. Я — никто. Похоже, даже не колонист.
Френсис Кэлли, самый молчаливый из них, подошел к доктору Джеймс. Он смотрел то на Кастриота, то на свою коллегу.
Не объясняя мотивов своих действий, Энгер рассказал им свою историю. Он был безбилетником. Воспользовавшись счастливым случаем, он представился членом правления. Сегодня утром был разоблачен. У него не было ни убежища, ни еды, ни права посещать столовую.
Кэлли казался безучастным к его судьбе. Он мягко сказал:
— Если у вас хватило смекалки попасть на «Титов», то вы не пропадете. В палаточном городке много работы, — фыркнул он. — На Новой Аризоне многое предстоит сделать. Чем вы занимались раньше, каким бизнесом?
— Никаким. Я был студентом, — ответил Энгер.
— В вашем-то возрасте? — издевательски спросила Флоренс Джеймс.
Он посмотрел на нее.
— Я учился на степень доктора.
— Каких наук? — заинтересовался Кэлли.
— Исторических. Специализировался на примитивном обществе. В конечном счете я готовился стать преподавателем.
Женщина фыркнула:
— Примитивное общество. Почему не химия, медицина или сельское хозяйство. Нет, это не то, что нам нужно.
Кэлли мягко сказал:
— В конечном счете новому обществу нужны будут историки. Ваши знания пригодятся. Он вынул отрывной блокнот для рецептов из кармана своего белого пиджака и что-то написал на обороте. — Передайте это Шеклтону. Он работает в шестой столовой. Скажите, что комитет приказывает ему… нет, рекомендует предоставить вам место в общежитии и питание в столовой.
— Комитет? — едко переспросила его коллега. — С каких это пор ты стал комитетом, Фрэнк Келли?
Он устало посмотрел на нее.
— Неужели ты хочешь собирать комитет по такому поводу, Фло?
— Нет, конечно, — огрызнулась она и снова занялась ребенком. — Нет. Пусть он повиснет у нас на шее.
Тихий Келли вручил Энгеру записку. Он кивнул в сторону Френсис Джеймс и сказал вполне серьезно:
— Я бы хотел сказать, что за этой оболочкой равнодушия бьется доброе сердце, но не могу этого сделать. Всего доброго… гм, как вы сказали, вас зовут?
— Энгер Кастриота.
— Да, да. Итак, добро пожаловать в палаточный городок.
Энгер поблагодарил его, взял чемоданы и направился к шестой столовой. Проводники были не нужны. Кто-то очень предусмотрительно поставил на каждом перекрестке указатели. Жаль, что он не смог разглядеть их прошлой ночью. Они бы помогли ему выбраться из города без помощи Кати Бергман. Тогда он по-прежнему занимал бы удобные апартаменты на «Титове» и положение в колонии.
Но нет, это не могло продолжаться долго. Это бы лишь отсрочило его разоблачение. На самом деле он отделался легким испугом.
В шестой столовой была пересменка. Завтрак был закончен. Накрывали столы к обеду.
Энгер подошел к подростку, раскладывающему приборы, и спросил, где можно найти Шеклтона. Тот ответил кивком головы.
Шеклтон с большим карандашом в руках согнулся над списком, что-то бормоча и проверяя. Энгер подошел к нему сзади и прокашлялся. Тот повернулся, и его узкие свирепые глаза раскрылись от удивления. Лицо его стало внимательным, а затем агрессивным.
Сначала Энгер Кастриота не понял почему, но затем догадался. Шеклтон оказался тем самым колонистом, который прошлой ночью стоял рядом с ним и Фергюсоном в баре. Тем самым, который начал дискуссию, приведшую в конечном счете к драке и погоне. Шеклтон, конечно, считал Энгера членом правления, представляющим власть на Новой Аризоне.
Положение становилось неловким.
Энгер сказал:
— Я только что от доктора Кэлли. Он передал вам записку. Я стал… Думаю, что я стал колонистом. Он попросил вас позаботиться, чтобы мне предоставили место в общежитии и питание в столовой. Я…
— Колонист! — взвыл Шеклтон. — Ты — колонист?
— Именно, — терпеливо сказал Энгер.
— Хорошо, я…
Энгер ничего не сказал. Глаза его собеседника снова сузились.
— А ты не сумасшедший?
— Нет, — покорно сказал Энгер. — Рассудок мой ясен!
— Чего? Избавь меня от своих хитроумных словечек, хлюпик. Здесь командую я, понял?
Пока они говорили, Энгер Кастриота поставил чемоданы на пол. Его руки осторожно, но с ослепительной быстротой рванулись к нему. Обхватив его голову, он захлопал руками по его ушам. Удары были асинхронными с интервалами в доли секунды — он не хотел причинить вред этому человеку.
Лицо Шеклтона стало серым и на мгновение утратило смысл. Он хрюкнул и отшатнулся назад. Взявшись руками за голову, он начал мотать ею из стороны в сторону. Его глаза приняли идиотское выражение. Он споткнулся и осел на скамью. Растянувшись на ней, он застонал.
Энгер бесстрастно наблюдал за ним.
— Извините, — сказал он наконец. — Меня раздражает, когда меня называют разными именами. Это плохая привычка.
Через какое-то время тот уставился на него. Его взгляд был осуждающим, но к удивлению, в нем не было враждебности.
— Что это ты сделал со мной?
— Когда-нибудь покажу.
Шеклтон снова покачал головой и поднялся на ноги. Он долго смотрел на Кастриота.
— Как тебе удалось бежать прошлой ночью? — спросил он.
— Не знаю, — сказал рассудительный Энгер. — Просто бегал туда-сюда, пока не нашел места, чтобы переждать до утра.
Тот недоверчиво проворчал что-то в ответ.
— А ты можешь работать?
Энгер не понял.
Шеклтон начал нетерпеливо объяснять:
— В колонии более двух тысяч человек. Большая часть из них считает, что они что-то могут. Но на самом деле нет, понял? Они дилетанты. Думают лишь о том, как бы ничего не делать. Пройдет еще десяток лет, а они останутся такими же. К тому времени только те, кто действительно работает, смогут чего-нибудь добиться. Немного подумав, он добавил:
— Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь избавиться от опеки компании.
Энгер сказал:
— Я работаю. Не знаю, что я буду делать, но работать буду.
Хозяин столовой насмешливо посмотрел на него.
— Теперь я вижу, что можешь, — признался он. — Как насчет того, чтобы помогать мне в столовой?
Энгер Кастриота засомневался. Он понимал, что работающие на кухне питаются лучше других. Но он знал и другое. Как следовало из ревизии интендантских запасов, проведенной Лесли Дарлином, в ближайшем будущем вопрос питания станет главным. Охотники и рыболовы не были в состоянии компенсировать и малой доли припасов, привезенных «Титовым».
Он сказал:
— Мне надо подумать. Как ваше имя?
— Тед. Еще раз, как вас зовут?
— Энгер Кастриота. Дайте мне время, Тед. Мне надо собраться и немного осмотреться.
— О'кей. Как хотите. Это неплохая работа для того, кто хочет работать. В личное время, после работы, мы с ребятами немного стряпаем в одном ночном клубе. Там будет лучшая кухня и выпивка в Новой Аризоне.
Энгер с недоверием посмотрел на него.
Тед Шеклтон сказал:
— Через пару месяцев, когда начнут плодоносить наши сады и мы получим больше дичи и рыбы.
Пока он говорил, над их головами промелькнула тень, а затем раздался оглушительный треск, сопровождавший ураганный поток воздуха.
Шеклтон пригнулся и побежал к центральному входу. Там он посмотрел вверх и крикнул Энгеру:
— Это большой вездеход. Какого черта они так низко летают над городом? Когда-нибудь они сдуют наши тенты, сукины дети!