Он стоял в расслабленной позе, глядя на меня с усмешкой.
— Это…– Я посмотрел на то, место, где пацан находился до своего фокуса, потом на мою родную конечность, которая так и осталась поднятой, а затем перевел взгляд снова на Богомола. — Это что вообще было?
— Не заморачивайся. — Неадекват небрежно махнул рукой. — Учитывая, что ты являешься редким исключением и тебе доступны все способности, рано или поздно научишься так же. Если бы не твоя спокойная жизнь, уже бы умел. Чертовы скачки происходят только в момент сильного выплеска эмоций.
— Спокойная⁈ — Я, не желая того, задал вопрос слишком громко. Сам это понял. Поэтому оглянулся назад, проверяя, не долетел ли мой голос до кого-то крайне сейчас ненужного.
Мы, конечно, ушли в самый конец лагеря, где стояла наша импровизированная кухня, и до ближайших палаток было не очень близко, но все равно. Мало ли. Сейчас точно нам тут свидетели не нужны.
— Да что ты знаешь о моей жизни? Ты понятия не имеешь, что я…
— Ой, все. Все! — Богомол замахал обеими руками. — Избавь меня от этой чуши. Ради всего святого! Даже пусть ничего святого и нет вовсе. Просто избавь! Ты всего лишь шатался по миру, как самый обычный искатель приключений. Воровал, убивал, подстраивал государственные перевороты, свергал политических лидеров себе на потеху. Это же чистой воды развлечение. Тебе ни разу не приходилось бороться по-настоящему за свою жизнь…Даже после ареста твоим местом жительства стала тюрьма. Всего лишь тюрьма. Так что не ной, Алекс. Это звание дурацкое…злодей мирового масштаба…Ну, твою ж мать…Вот правда, какой мир, такие и масштабы. Такие и злодеи…Не об этом сейчас речь.
Я с удивлением рассматривал Богомола, пока он все это говорил. Его лицо…оно менялось со скоростью в тысячи миллисекунд. Нет, не вообще менялось, конечно. Это понятно. Но при всем том, физиономия пацана словно перетекала из одного состояния в другое, из одной эмоции в другую.
— В общем слушай меня внимательно. — Богомол вытянул шею и посмотрел через мое плечо в сторону палаток. Тоже, наверное, проверял наличие свидетелей этого очень странного разговора.
— Да, это я присутствовал в твоей башке, когда ты оказался в тюрьме. Видишь ли…данное место…Когда-то очень давно там было совсем иное…здание. Назовем это так. По стечению обстоятельств и по своей глупости я оказался привязан к определенной точке в пространстве. А вот уже по счастливому совпадению, именно там построили тюрьму особого назначения, в которую загремел ты. Потому что только псионик, подобный мне, мог бы меня отвязать. Соответственно, дело оставалось за малым. Найти ножницы, которые перережут ниточку, в которой я запутался.
— Ой, блин…А вот обязательно говорить такими напыщенными фразами? — Я раздражённо повел плечом. — Ниточки, ножницы…Можно проще? Инструментом была книга. Та, которую ты велел мне найти. Я ее нашёл, открыл, начал читать и очнулся уже здесь. Как?
— Ой, да никак! — Богомол небрежно махнул рукой. — Тебя зацепило. Скажем так. Должен был уйти только я, но, видимо, прикипели мы друг к другу за то время, пока я сидел в твоей башке. Поэтому тебя потянуло паровозом. Изначально в мои планы это не входило. Но когда я понял, что и ты здесь оказался, то даже обрадовался. Как мы видим, зря…Переоценил тебя.
— Подожди…А Маша? — Я оглянулся снова на палатку, где спали девчонки.
— Маша? — Удивлённо переспросил Богомол. — А-а-а-а-а! Ты про бедненькую девочку, которую родители слили особистам? Которая очень до хрена времени провела в тюрьме? Нет. Маша сюда попала, потому что я так решил. Книга…она что-то типа якоря. Когда я только начал создавать реальности…
— Чего ты начал? — Перебил я Богомола, попутно пытаясь понять, как именно проявляется небезызвестное сумасшествие псиоников. Говорят, раньше, мы вообще превращались в абсолютных безумцев. Ну, вот Богомол сейчас очень мне напоминал такого безумца. Какие, на хрен, реальности?
— Да, ты прав. Это сейчас неважно. — Он совершенно спокойно кивнул. — Хотел вкратце объяснить, как действует якорь. Книга просто была тем самым якорем. Но у нас нет времени, чтоб тратить его на пустые разговоры. Так…Значит, смотри, в чем наша главная задача. Здесь, в этом времени, в этом месте, среди этих дебильных пионеров есть один…или одна…В общем…Кто-то их этих детишек является создателем псиоников. Мы должны понять, кто именно.
Богомол замолчал, глядя на меня с серьезным лицом. Я тоже молчал и тоже глядел, но при этом думал, а если сошедшего с ума псионика ударить по башке, сильно ударить, он придёт в себя или его мозг окончательно превратился в желе? Потому что Богомол однозначно безумен. Как такое возможно? При чем тут дети? Мы с Фокиной нашли старый дневник ученого. Старый! Соответственно, эксперимент по созданию псиоников начался гораздо раньше.
— Мы должны найти того самого подростка и убить его. — С улыбкой на лице закончил Богомол свою речь.
Глава 17
— Так…– Протянул Константин Викторович, а затем обвёл всех нас суровым, очень суровым взглядом.
Его взгляд был настолько суров, что мимо пролетающая птица резко напряглась и едва не усандалилась в дерево. Вот насколько Прилизанный старался произвести на нас соответсвующее ситуации впечатление. Видимо, мысль о том, что мы останемся в лагере, предоставленные сами себе, не давала вожатому покоя.
— Готовьте обед. Следите за порядком. И знамя! Берегите, как зеницу ока! Мы хорошо лагерь устроили. Они нас не найдут. — Константин Викторович с довольным выражением лица потер ладони, потом снова посмотрел на нас и поморщился, как от зубной боли. — Если вы…
Начал было вожатый очередной виток поучительных наставлений, которые больше напоминали откровенную угрозу, но его вдруг перебила Елена Сергеевна:
— Думаю, будет разумно, если я, как мы и говорили ранее, останусь с детьми.
Я, Фокина и Богомол переглянулись. Мишин, Селедка и Ряскин тоже, но по другой причине.
Васю, к примеру, как впрочем и Антона с Тупикиной волновал тот факт, что Леночка будет нам сильно мешать. Ее присутствие может поставить крест на глобальных планах Ряскина захватить знамя «синих» и тем самым прервать их участие в «Зарнице» нашей безоговорочной победой. Антон с этой идеей носился со вчерашнего дня, как курица с яйцом. Он уже видел себя на торжественной линейке, рядом видел Гоблина, и Гоблин ему не менее торжественно вручал грамоту. На этих грамотах, конечно, они тут просто двинутые.
Естественно, сразу, едва мы вернулись в лагерь после брождения по лесу и спасения потеряшек, Антон рассказал о своей «находке» и Селедке, и Толстяку. Богомолу не рассказывал, однако тот сам пристроился рядышком и с умным видом «ухал», как филин, Ряскину в ухо. Видимо, так он выражал восторг от придуманного Антоном плана. Хотя по мне план вовсе даже не был планом. Выглядел он следующим образом. Мы просто пойдём в лагерь противника и заберем их флаг. В этой схеме Антон почему-то отказывался учитывать тот факт, что противник как бы тоже не идиот. У них по-любому в лагере останутся кашевары и те, кто будет присматривать за знаменем. У меня есть ощущение, наша попытка выиграть «Зарницу» одним махом, встретит сопротивление.
Я все время, пока шло обсуждение, для которого мы собрались возле палатки, постоянно косился на неадеквата. Он снова гримасничал, издавая иной раз настолько странные звуки, что оставалось только диву даваться, как у него это получается. Просто, если честно, поражала его способность играть эту роль идиота. Особенно теперь, когда я знаю, кто он.
Я, Фокина и Богомол переглянулись по другой причине. И причина эта звучала несколько…скажем так…странно. Если остальным членам нашей компании Елена Сергеевна помешает совершить вылазку в лагерь врага. То конкретно мне, Маше и неадеквату вожатая своим присутствием не даст угандошить кого-то из тех, кого надо угандошить.
— Чего нам надо сделать⁈ — Переспросила Маша, когда я утром, дождавшись подъема, выцепил ее среди девчонок и утащил в сторону.