Утро новой жизни, с новыми пионерами и новыми возможностями. Непременно сегодня попробую полет на дальность. Где я еще не бывал? Я не бывал еще в столице нашей родины Москве. В городе, где лежит в Мавзолее Владимир Ильич Ленин. Где куролесит в Кремле Никита Сергеевич Хрущев. Где Третьяковская галерея и Иван Грозный убивает своего сына. Слетаю и тоже кого-нибудь убью.
— Боря Смирнов, Боря Смирнов! Ты ведь в нашей группе, Боря Смирнов. Давай дружить, Боря Смирнов.
Девочки-балаболочки, простушечки-хохотушечки. Сразу берут быка за рога и пытаются его подоить. В правильном направлении растете, девочки!
— Девочки, у меня уже есть друзья. Я из прошлой смены, уже привык дружить в своей компании. Простите меня, девочки.
— Была бы честь предложена, пионер Смирнов.
— Подумаешь, какой важный Смирнов. У него уже есть компания. Будто мы набиваемся. Очень надо, Смирнов. Смотри, пожалеешь, Смирнов.
И они ушли, гордо помахивая косичками. И он остался, остался брошенный сразу двумя сикухами. За ними будущее, мог думать он. Только я ничего не думал, я спешил.
Костюм, мой прекрасный костюм, я напялил его в палате. Пацаны где-то отсутствовали. Денег не очень много, ну и черт с ними. Стартуем?
Ленинград, Невский, Московский вокзал. Я пытался держаться линии железной дороги, старательно следя за своим самочувствием. Пока ничего, процесс пошел. Дотяну ли до Бологое? Это на полпути. Да что я плетусь как ишак. Выйдет, не выйдет, надо попробовать…
Меня тормознуло, резко тормознуло. Сейчас плюхнусь в болото, как раз за Бологое есть подходящие…
— Мальчик! Ты как здесь очутился? Чуть не сшиб меня. Надо глядеть себе под ноги.
— Простите тётенька.
Женщина тащила сумку с провизией. Звенит трамвай, тащит свои вагончики. А вдалеке… Москва столица, моя Москва. К башням Кремля я вышел через полчаса. Рубиновые звезды, звон курантов, чья-то машина выезжает из ворот, как раз может быть и Хрущев. И жутко захотелось есть. В Москве, городе ресторанов и сытной еды, я лопал пирожки с печенкой и сожрал без малого весь лоток у продавщицы.
— Такой приличный мальчик, а ест как беспризорный. Не местный что ли?
— Москва вообще город не местных, тётенька. Спасибо за пирожки, очень вкусные.
Я запил пиршество тремя стаканами газировки с сиропом.
— Ты шикуешь, пионер Смирнов, думал я. — С сиропом это уже буржуазная роскошь. Партия и правительство тебя не поймут. Не пора ли домой?
Возвращаться домой совсем без подарков было стыдно. ГУМ, государственный универсальный магазин. За чем там стоит очередь, за что бьются отважные строители коммунизма и нельзя ли мне это унести с собой?
Ирис, фиалка, жасмин, ландыш, роза… Сойдет. Для Веры сойдет. Берем или берем сразу два? Нет, Галочке Chanel N 5 еще рано. Она маленькая. Chanel N 5 для взрослых, зрелых женщин. Я присмотрел в рядах косметики очень милый флакончик духов из Прибалтики. Ароматы хвои и балтийских ветров. Скромненько и со вкусом. Гале понравится.
Украденные флаконы лежат в карманах. Прощай Москва, мы с тобой еще пообщаемся.
Обратный путь оказался тяжелее. Словно кто-то меня тормозил, пытаясь остановить. Ты нарушаешь законы природы, ты должен быть наказан. Не мгновенное, а медленное, словно плавание в киселе, движение. Я весь, вздохнул я, появляясь в той же комнате у той же аккуратно убранной кровати. Отдохни пионер Смирнов, приказал себе и завалился в сандалиях на постель.
— А пионер Смирнов правила нарушает. Появились в окне две веселые рожицы. — А пионер Смирнов на постели валяется. Как не стыдно, а еще на вторую смену остался.
— Ябедничать будете? спросил я устало.
— Очень надо. Мы тебя, пионер Смирнов доведем до точки. Ты нас не знаешь, ты нас узнаешь.
Они высунули языки, засмеялись и убежали. Счастливые двенадцатилетние настоящие дети. Без этих дурных взрослых проблем и комплексов. У них все еще впереди.
Сувениры я раздавал вечером. Галька флакончику обрадовалась как ребенок.
— Это ж рижские! Это ж мамка хвалила. Где ты достал, Боренька?! Опять тайна. Ладно, не говори.
Веру духи шокировали.
— Боря, невозможные, дорогие подарки. Миленький, ты пропадешь, ты связался с очень нехорошими людьми. Они тебя потянут в омут. Я буду тебе, конечно, приносить передачи в колонии. Но пожалей себя, любимый. Не надо. Спасибо, Боренька. Завтра же подушусь. И пусть они удавятся.
— А ты им дай всем подушиться, чтоб никому завидно не было.
— Всё равно будут завидовать. Особенно Тамарка.
Мы душили Веру в разные, очень разные места. Пришли к общему мнению, что ноги и животик для духов Chanel N 5 не очень подходят. Лучше за ушком и на шейке под подбородком. Унялись, когда вся комната пропахла духами. И не только комната, за стеной тревожно заворочалась вредина Тамарка. Видимо ей приснились все те же духи.