Из-за деревьев доносится крик. Нет, не так — визг. Истошный вопль человека, внезапно обнаружившего, что в его любимые красные трусы ненароком прокрался скорпион. Нет, не так. Что его самый лучший влажный сон вдруг оказался прорывом чьей-то апокалиптической реальности. Ступор. Потеря ориентации. Отказ мыслительных функций. Паническая атака.
Я поднимаюсь на ноги. Вопли в отдалении не прекращаются, к ним присоединяются еще несколько голосов. Мужских.
«Так вот, значит, как выглядит тотальная победа феминизма в одном отдельно взятом лагере?»
Хреново она выглядит, вот что. Что такое боевая прошивка, мне известно. Последний козырь и возможность самообороны на случай глобального месива — захвата лагеря террористами или небывалого природного катаклизма. Полная мобилизация всех физических функций, в памяти снимается блок на чрезвычайные действия — например непричинение вреда «гостям». Спорное решение, конечно. Ольга, помнится, была очень недовольна, объясняя мне его суть.
Вокруг темнеет. На прежде безоблачном небе материализуются серые, будто подсвеченные изнутри тучи. Ветер перестает быть ласковым, он стремительно набирает силу, посвистывая, словно голодный и жадный монгольский всадник. Будь я человеком, мне стало бы страшновато.
Впрочем, мне страшновато и так.
— Я все еще не… — говорит Семён и осекается. Он видит. Его глаза расширяются. Толстый Денис принимается мерзко хихикать.
Мы все чувствуем это одновременно. Запах черного, словно деготь, кошмара, чудовищный смрад крови и смерти. С берега реки поднимаются фигуры. Кто там был этим утром? Первый отряд? Наверное.
Но это больше не первый отряд — и уж точно не «хозяйки». Высокомерная Катя, смешливая и безотказная Таня, Снежана с волосами, словно пламя газовой горелки… всех их больше нет. Личности стерты, черты характера заблокированы. Остались только холодные индикаторы состояния. Сдерживающие центры — отключены. Боевая прошивка активирована. Агрессивность — девять из десяти.
Они не шатаются из стороны в сторону, как какие-то убогие зомби, не шарят слепо вокруг руками с жалко растопыренными пальцами. В бутафории нет нужды. Это убийцы, их цели определены, задачи поставлены — и они очень мотивированы на выполнение. Правда, здесь есть и положительная сторона — Денис чуточку облегчил нам жизнь, зашкалив им агрессивность. Анализ данных теперь затруднен мерно пульсирующим в голове императивом — «убивать, убивать, убивать!» Это сужает тактический диапазон. А еще больше его сужает отсутствие оружия.
Вот оно что! Оружие…
— Семён! — я дергаю парня за руку, тот не шевелится, продолжая завороженным взглядом наблюдать за неровной линией приближающихся окровавленных силуэтов. — Семён, просыпайся!
— Пойду погуляю, — светским тоном информирует Денис. — Погодка как раз такая… для прогулок самое то. Увидимся, надеюсь. Пишите письма!
— Семён, твою ж мать!
— А? — не пойму, что Семёна больше шокирует: происходящее вокруг или мое радикально изменившееся поведение. — Да? Славя?
— Уже… хм, не первый день Славя. Бежать нам нужно, вот что!
— А… он трясет головой, пытаясь прийти в себя. — Да, бежать… это правильно. Куда?
«Вот это я понимаю мужик! Надо бежать — но не знаю куда!»
«Заткнись, дура».
Тучи закрывают черное небо. Начинается дождь — с каждой минутой все сильней. Свищет ветер. Я кусаю губы.
— Нам… нужно разделиться.
— Что?
— Такие обстоятельства. Я рвану к Ольге — у нее должно быть оружие, с голыми руками здесь никаких шансов нет. А ты… вот, держи.
— Что это? — он смотрит на угловатый силуэт «взломщика», будто это снаряженная атомная бомба.
— Последний довод королей. Работает в радиусе трех-пяти метров, отключает любую «куклу». Все уже настроено, нажимать вот сюда. Моя задача сейчас — отвлечь внимание этих сбрендивших манекенов, поэтому я постараюсь увести их в сторону и устроить пальбу погромче. Твоя: подобраться с тыла — или фланга, один хрен — и поотключать их к чертовой бабушке. Ясна задача-то?
Сбоку слышен механический рев. На площадь вылетает «ментоловский» уазик. Ну, наконец-то, рыцари меча и гранаты, пришло ваше время! Ваша переделанная таратайка достаточно тяжела, чтобы переехать и раздавить как минимум половину «кукол», не получив ни царапины, давайте, парни, покажите, что я в вас не ошиблась!
Я ошиблась, конечно. В них, в машине, в человеческом роде.
— Отключение моторных функций! — орет изнутри усиленный мегафоном голос то ли Лехи, то ли Гоши. — Отключение всех моторных функций! Эй, девчонки, стоп-машина, вы что, оглохли, что ли! Иначе открываем огонь!
Господи, какие же идиоты. АЕК-919КМ, которым они вооружены по штатке — старое, но добротное полицейское оружие с хорошей кучностью. Вот только оно придумано не для стрельбы изнутри автомобиля, несущегося на полном ходу! И уж точно не для массовых расстрелов. Первые две-три очереди проходят или мимо, или не задевают жизненно важных органов у мгновенно сгруппировавшихся «кукол». А потом…
С полдюжины силуэтов синхронно шагают под колеса: похоже, я погорячилась насчет узкого тактического выбора. Водитель не успевает среагировать, но рефлекторно рвет баранку в сторону, и машина идет юзом. Все. Эффективное сопротивление со стороны «ментола» закончилось. «Куклы» облепляют уазик, звучит еще несколько заполошных очередей, освещающих темный салон яркими вспышками, но это все уже неважно. У нас есть еще несколько безопасных секунд, и их необходимо использовать.