И тут я понял, что этот парень нравится мне гораздо меньше, чем Мамонов. Даже захотелось ему врезать. Надо же, какой умный!
Но я на всякий случай захлопнул рот и принялся развязывать шнурок на своем рюкзаке. Надо же было изучить, что там у меня за личные вещи, чтобы потом не метаться судорожно в поисках каких-нибудь кед.
Сверток с едой я отложил на потом, в конце концов вряд ли мама именно там спрятала пионерский галстук или, скажем, спортивные трусы.
Итак. Беглая инвентаризация показала, что у меня имеется парадная пионерская форма, спортивный костюм, синий с белыми лампасами и белой же молнией, умеренно использованный, явно не новый. Носки, сколько-то пар. Еще одни кеды, близнецы тех, которые на мне. Пижонские шорты из обрезанных выше колен джинсов. Вытертых до почти белого цвета. Что-то мне подсказывало, что когда-то их носила мама, а когда заносила до дыр и собралась выбрасывать, я, в смысле оригинальный Кирилл Крамской, выпросил их себе. Так, тут понятно — мыло в мыльнице, зубная щетка в чехле для зубной щетки и зубная паста «Клубничная». Мочалка и два побитых жизнью полотенца — чуть побольше, зеленое в махровую крапинку, и чуть поменьше, тоже махровое, один угол истерся до ремков. Ну, понятно. Не давать же сыну в лагерь новое-нулевое, все равно изнахратить или потеряет.
Так, а это что еще? Ага. Толстая тетрадка, наполовину исписанная. И пенал… Я потряс пластмассовый параллелепипед с выдвигающейся линейкой вместо крышки. Внутри явно карандаши и ручки. Ладно, потом разберемся, что там за тетрадка.
Шуршащая чуть ли не до визга курточка с капюшоном. На самом дне — вязаный свитер в сине-красный ромбик и шуршащая до визга ветровка с капюшоном веселенькой сиреневенькой расцветки. Тоже, похоже, перешитое из старого маминого плаща. Я отложил его в сторонку и понадеялся, что дождь будет идти не очень часто. И дело даже не в том, что в этом полупердончике я буду выглядеть как гламурная киса с каких-нибудь дальних Черемушек. Просто от звука этого материала меня передергивало, как будто кто-то пенопластом по стеклу водит.
Откуда-то снаружи раздался голос Анны Сергеевны. Я по-быстрому скидал часть вещей в тумбочку, часть побросал обратно в рюкзак. Тетрадку на всякий случай на видное место класть не стал. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь любопытствующий упырь ее стащит, а потом все будут ржать над тем, что там написано, а я даже не прочитал пока.
Что еще? Я бросил взгляд на Верхолазова. Тот тоже закончил раскладывать свои вещи, опустил чемодан под кровать и теперь перестилал кровать, начиная с простыни. А, ну да. Должен быть порядок! Заморачиваться до полного «раздевания» кровати я не стал, просто расправил покрывало, прикинул, что складка средняя где-то посередине, стукнул подушку кулаком в угол. Сразу же захотелось напялить ее как треуголку на голову, но я сдержался. Верхолазов не одобрит, а больше выпендриваться было не перед кем. Я поставил подушку на место и выскочил из палаты на крыльцо.
Анну Сергеевну, окруженную почти всем вторым отрядом, было почти не видно. Но слышно все равно было неплохо. Она сообщала дальнейшие планы на сегодня — сначала обед, потом вместо тихого часа мы должны будем собраться на своей веранде, выбрать исполнителей разных пионерских должностей, каких именно, я с первого раза не запомнил, потом будет торжественная линейка, потом ужин. Елена Евгеньевна тоже стояла рядом, но ее как будто оттирали в сторону. Особенно старалась рослая халда Коровина.
— По сигналу горна строимся и идем на обед, — закончила свою речь Анна Сергеевна. — Крамской! А ты почему до сих пор без галстука?
— А? — я сделал рассеянный вид и хлопнул себя ладонью по лбу и умчался обратно в корпус. Галстук, точно. Еще бы вспомнить, как его завязывают еще…
Верхолазов все еще был в палате. Теперь он сидел на подоконнике со своей книжкой. Галстук, кстати, на нем уже был. Хех, вот так и прокалываются шпионы — на незнании мелочей.
Я вытащил из тумбочки кусок красного шелка и принялся возиться с его концами. Обычным виндзором завязать? Но тогда его концы не будут торчать задорно в стороны, как у остальных. А как тогда?
Первый узел вышел точно не таким, как надо.
— Вы не умеете завязывать пионерский галстук, товарищ Крамской? — на правильном лице Верхолазова отразилось удивление.
— Все я умею, — буркнул я. — Просто поторопился.
Со второго раза получилось. Я повернулся к знатоку немецкого и шутливо отсалютовал. А он мне на полном серьезе ответил. Встал с подоконника, положил книгу и вскинул руку в гордом «Всегда готов!»