— Продуктов у нас хватит, — сказал начальник лагеря старшему вожатому. — Не век же тут сидеть, вывезут к вечеру. Только бы ребята не подкачали. Ведь побегут непременно на сель поглядеть, а мало ли что может случиться. Давайте-ка соберём все отряды в спальных корпусах.
Старший вожатый с сомнением покачал головой:
— Трудненько будет удержать ребят в спальнях.
А лагерь уже стал похож на муравейник, в который ткнули палкой. Все суетятся, все болтают про сель, хотя никто не успел разглядеть первый вал. Только слыхали — прогремело что-то по ущелью. А что — неизвестно. Эх, на реку бы сбегать! Поглядеть бы своими глазами! Но вожатые и воспитатели не пускают, командуют построиться и ведут в спальни.
В это время первый отряд всё-таки выпросил разрешение забраться на склон Малышки, намного выше домиков лагеря.
Отсюда хорошо был виден весь пионерский городок. Он построен по ущелью в три ступеньки. На первой ступеньке, у самой реки, — стадион. На второй — лагерная линейка, мачта с флагом, столовая и кухня, а также решётчатый домик — голубятня. Третья, самая верхняя ступенька — это спальни отрядов, они стоят у самого подножия горы Малышки.
Вид с горы прекрасный и ребятам из первого отряда давно знакомый. Но где же речка? Куда девалась? Нет речки. Там, где она шумно прыгала по камням, осталась только коричневая полоса грязи — след прокатившегося селя. Кусты по краям ободраны, заляпаны грязью.
Посмотрели выше по ущелью. Что с водопадом? Нет водопада. Белое полотенце исчезло. Будто там, наверху, кто-то его снял — вытирает великанские руки.
Знающего человека очень бы встревожила пропажа водопада. Это значило, что где-то произошёл затор, где-то сейчас копится вода. Но ребята пока ещё беззаботны. Вся компания тут. Алик Качехин, Володя Занозовский, Таня Назарова, Сауле Хасенова, Алёша Воробьёв. Вспоминают, кто что слышал про селевые потоки.
— Мне бабушка рассказывала. В тысяча девятьсот двадцать первом году сель ночью ка-а-ак налетит!.. Половину города снёс. Бабушка рассказывала, валуны были — с телегу величиной!
— Мало ли что бывало во времена твоей бабушки! — поддевают ребята рассказчика. — Сейчас такого быть не может.
— Сейчас телег нет. Сейчас будут валуны размером с автобус! — вставляет кто-то.
— А я бы, ребята, хотел посмотреть на настоящий сель!
Но тут кто-то ойкнул:
— Глядите! На водопаде-то что…
По пересохшему водопаду катилась чёрная волна. На миг словно бы остановился на её гребне лёгкий, как пёрышко, грузовик и вдруг полетел вниз, стукаясь об острые каменные уступы. Казалось, что он падает слишком медленно. Будто он не настоящий. Будто падает не наяву, в этом ущелье, а на экране, в замедленной съёмке. И как бы с запозданием подключили к этому жуткому фильму звук. Сначала слабый, далёкий гром, а затем словно двинула вниз по ущелью колонна танков.
— Ну, ребята, — сказал Качехин, — пошли…
У спальни первого отряда их ждал старший вожатый.
— Лев Григорьевич! — закричали ребята. — Сель идёт! Сейчас здесь будет! Что делать?
— Прежде всего разговаривать спокойным голосом. — Старший вожатый оглядел возбуждённые лица ребят. — Отряд весь в сборе?
— Все тут, — отозвался Алик Качехин.
— Ты, Качехин, отвечаешь за то, чтобы все ребята слушали твою команду! — сказал вожатый и подумал про себя: «Нескладно я говорю. Получается, что Качехин отвечает за то, чтобы все его слушались. А другие, выходит, ни за что не отвечают? Выходит, что так. И это правильно. Качехин отвечает сейчас за всех. Он командир. Это даёт ему право требовать с товарищей, приказывать им».
Лев Григорьевич мог бы ещё сказать Алику: «И ты отвечаешь за жизнь ребят из своего отряда — чтобы все остались целы». Но эти слова старший вожатый вслух не произнёс. Хотя сейчас все взрослые в лагере не так опасались селя, как мальчишечьего безрассудства. Возьмут вот и полезут поглядеть поближе, как сель валунами играет. Всё-таки интересно. Лев Григорьевич это очень хорошо 1 понимал.
— Вот что, Качехин, — строго продолжал старший вожатый, — все отряды должны находиться в спальнях, пока сель не кончится. А твой отряд отвечает за то, чтобы ни один человек не удрал вниз. Встанете цепочкой, перекроете все тропинки. Понятно? Вниз не пускать никого. И никому не делать исключения.
— Понятно! — ответил Качехин.
— Для своих ребят тоже никаких исключений!
— Вас понял! — с некоторой обидой отозвался председатель первого отряда.
Старший вожатый задел в нём тонкую мальчишечью струну. Мальчишки выше всего ставят справедливость. Когда отряд дежурил на кухне, Алик делил работу поровну. После футбольной встречи прямо говорил, кто играл хорошо, а кто нет, и для своих лучших друзей — Володи Занозовского и Алёши Воробьёва — скидок не делал.