Ну разве он, Митя, знал, что медузы так лакомы, а солнце так прожорливо? Оно, наверное, и облизнуться не успело, как медузы растаяли у него на языке.
ДЕЛЬФИН
Море дышало тихо и ровно, как спящий человек. Таня Александрова стояла по колено в воде в розовом, как занимающийся рассвет, купальнике и разговаривала с дельфином. Разговаривала и ни капельки не удивлялась этому. Она давно слышала, что дельфинов считают разумными существами и их можно выучить человеческому языку. Значит, уже выучили одного, раз она с ним разговаривает…
Удивляло Таню другое — то, что беседа между нею и обитателем Черного моря велась по-английски, хотя этого языка Таня отродясь не знала. Не знала, а почему-то понимала все, что говорилось.
Вдруг дельфин стал нервничать и гнать Таню из воды.
— Уходи! — крикнул он по-английски, разинув острую, как сабля, пасть.
— Почему? — тоже по-английски спросила Таня.
— Шторм идет, буря! — крикнул дельфин и ушел в воду.
И вовремя! Налетел шторм и оглушил Таню разбойничьим свистом.
Таня испуганно вскрикнула и… проснулась. Испуг прошел, едва она увидела себя в спальне среди спящих подруг-артековок. Значит, дельфин ей приснился. А буря, шторм? Буря и шторм не приснились. До Тани доносится глухой вой ветра, громовой гул воды.
Таня достает ручные часики и при свете ночника смотрит на циферблат. До рассвета еще три часа! Тут же приказывает самой себе: спать, спать, спать!
Но сон не идет. Таня вспомнила, если сосчитать до тысячи, можно уснуть. Стала считать: раз — дельфин, два — дельфин, три — дельфин… Спохватилась: при чем тут дельфин? Ах да, он же ей только что снился…
Таня стала думать о дельфинах. Каково-то им там, в бушующем море? Швыряет их, должно быть, как щепки. А вдруг на берег выбросит? Пропадут дельфины. На берегу им не выжить, а до воды без чужой помощи не добраться.
При мысли о горькой участи дельфинов Тане становится не по себе. Ладошка жалости сжимает сердце. Она тихонько встает и подходит к окну. Окно огромное, во всю стену, и там, за окном, кромешная мгла. Ни зги не видно. Только ухо ловит отчаянные всплески волн.
Таня возвращается и с думой о дельфинах ложится в постель. Лежит не смыкая глаз.
Вдруг гул за стенами спальни неожиданно стихает. Как будто кто-то взял и заткнул горлышко буре. Белый как молоко сочится в окно рассвет. Но вот он начинает розоветь, и уже не молоко льется в окно, а малиновый сироп. Значит, на гребень Медведь-горы взлетел Красный Петух — солнце.
Таня тихонько встает, наскоро одевается и крадется к выходу, боясь разбудить спящих. Распахивает дверь, и — ах! — как вкусно пахнет после бури воздух! Но Тане некогда им лакомиться. Она спешит на берег моря. Вот и золотая пляжная коса, выступающая из-под белой гривы прибоя — в серебре ракушек, в камешках-горошинах.
Прибрежная полоса, извиваясь как змея, тянется далеко-далеко, и Таня с сожалением смотрит на свои коротышки-ножки. Разве на таких далеко убежишь? Вот были бы они у нее голенастыми, как у цапли…
Таня мчится вдоль берега и — спасибо глазам, хоть они у нее острые, как у цапли, — замечает серую беспомощную тушку дельфина. Величиной с Танин локоток, он лежит на прибрежной гальке и не подает признаков жизни.
Таня наклоняется, берет дельфина в руки и — о счастье! — чувствует, как он трепещет у нее в руках. Скорей в море! Таня входит в воду и выпускает дельфина. «Поплыл, поплыл, поплыл!» — ликует сердце.
Той же дорогой Таня возвращается обратно и, никого не разбудив, ложится в постель. Сон тут же наваливается на нее, и Таня, счастливая, засыпает.
Шумно и весело мчатся артековские дни. Наконец приходит последний. Таня долго бродит по берегу, прощаясь с морем и со спасенным ею дельфином. Прощается заочно, потому что спасенного нигде не видно. Вдруг слышит:
— Дельфин!.. Дельфин!.. Дельфин!..
Это кричат ребята. Таня шарит глазами по воде и наконец находит то, что ищет: в море, на потеху ребятам, кувыркается дельфин.
«Мой, мой, мой… — стучит Танино сердце. — Приплыл проститься. Спасибо, спасибо, спасибо…» И Таня изо всех сил бьет в ладоши. Вместе с Таней аплодируют другие.
Вечером Таня уезжает и увозит с собой тайну о спасенном дельфине. А через несколько дней в город, где она живет, приходит письмо. Таня открывает конверт и достает рисунок. На рисунке море, дельфин в море и она на дельфине, веселая и счастливая. А под рисунком подпись: «Рисунок художника Дельфина». И еще два слова: «Спасительнице от спасенного». Значит, был в Артеке некто, кто видел, как она спасала дельфина.