«Кто лампочку разбил?»
«Не знаю».
«Значит, ты».
«Не-е… Я только «Пли» командовал».
Ребята рассмеялись, а потом спросили, кому же из них командовать?
«Кому лампочек не жалко», — сказал дядя Митя и ушел.
…Командир Юлька усмехается и злится на себя и на других за то, что никто при виде «запасного полковника» не может сдержать улыбки. А разве им до улыбок сейчас? Разве это где-нибудь видано, разве это где-нибудь слыхано, чтобы солдаты, а юнармейцы-мальчики — все будущие солдаты, с улыбкой выслушивали приказ своего командующего? Командующий игрой «Зарница» полковник Орел, чего доброго, еще обидится, увидев сияющие лица.
И командир Юлька, сердясь, снова крикнула:
— Смирно!
— Вольно! — сказал Орел, подходя к юнармейцам, а дальше, к Юлькиному ужасу, повел себя совсем не по-уставному: раскинул руки, будто собираясь обнять всех сразу, улыбнулся и крикнул: — Здравствуйте, орлята!
Батальон отозвался грачиным гвалтом, но командующий Орел вдруг посуровел, и голоса смолкли, улыбки погасли. Командующий Орел сразу умел подчинять себе тех, кем командовал. Он вынул из мундира хрустящую бумагу и прочитал:
— «Приказ № 2 по пионерским гарнизонам города Наташина и села Стародуб.
В связи с проведением военно-спортивной игры приказываю:
командиру батальона города Наташина Спартаку Журавлеву — установить достоверность легенды о партизанском отряде «Суд Мазая»;
командиру батальона села Стародуб Юлии Цаплиной — установить имена солдат, похороненных в братской могиле Семи неизвестных.
Командующий игрой
полковник запаса Орел».
Взоры юнармейцев обратились к чугунной ограде, за которой под красной звездой, в земле, спали семеро безымянных героев. В этих взорах была скорбь, но не было следопытского вдохновения. А легкий вздох разочарования, пронесшийся по рядам, окончательно убедил командующего, что его приказ встречен без энтузиазма. Он знал, почему: проникнуть в тайну могилы Семи неизвестных в Стародубе пытались давно и безуспешно — и дети и взрослые. Он тоже пытался. Начал с числа: почему семеро? Оказалось, никто не знает. Семеро, и все тут. Но ведь от кого-то пошло? Кто-то первый должен был знать, что семеро? Он долго искал этого «первого» и нашел. Оказалось, «семеро» пошло от бабки Алены — полуглухой, нелюдимой, живущей на пенсию колхозницы. Он кричал, спрашивая, бабка не слышала. Он пытался объясниться на пальцах, показывая то «крест», то «семерку», бабка не понимала. Тогда, не сходя с места, он написал ей письмо. «Уважаемая Елена Дмитриевна! Чем вы можете подтвердить, что в могиле под дубом похоронено семеро солдат?» Он хитро поставил вопрос. Не спросил, сколько. А спросил, чем она может подтвердить, что именно столько?
Бабка вдруг затряслась мелкой дрожью, перекрестилась и замахала на Орла руками: знать, мол, ничего не знаю, ведать, мол, ничего не ведаю. Орел, предупрежденный о нелюдимости бабки Алены, позвал на помощь деда Матвея, бойкого садового сторожа, притаившегося до поры до времени в сенях. Дед Матвей вошел, перекрестился на угол и осуждающе покачал головой. Наклонился к бабке и заорал в самое ухо:
— Ах, запамятовала! Сама надысь сказывала: семеро!!! — Бабка испуганно отшатнулась. — Божилась!!! — наседал дед, тыча пальцем в небо.
И бабка сдалась, подтвердила: да, семеро. Видела, как закапывали, пересчитывала.
— Опять врешь! — крикнул дед-обличитель. — Не видела, а сама схоронила.
Бабка угрюмо молчала, как окаменела.