Он подходил к каждому, обнимал, произнося при этом «спасибо!». Подойдя к Лене, замявшись, поцеловал руку. Та улыбнулась и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула командира в щёку. Командир, покраснев, подошёл к Наташе и её поцеловал осторожно в щёку.
Покидающие Басру были растроганы таким прощанием. Начальник приёмки, будучи значительно старше их, считался в офицерской среде человеком строгим, не подверженным никаким слабостям, но и тот проявил сентиментальность. Пассажиры, вслед за экипажем, гуськом поднялись по стремянке на борт, винты самолета начинали вращаться.
Когда взлетели, Гамов, пилот бомбардировщика, в прошлом инструктор Балашовской лётной школы, которому приходилось не только учить летать молодых пилотов, но и заниматься их воспитанием, зная, что на новое дело нельзя идти с плохим настроением, спросил, сверкая белозубой улыбкой:
– Ну что, ребята, неизвестность пугает? Не переживайте, всё будет хорошо. Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут, а со взводом-то мы как-нибудь справимся.
– Нет, товарищ старший лейтенант, – возразила Петру Лена Макарова. – Если бы на фронт, вы летели бы без переводчиков, здесь что-то другое. Я от американцев слышала, у них прошла информация о том, что где-то на Севере создаётся новая военная приёмка.
– Да ты что, Лена, веришь союзникам? Они второй фронт скорее открывали бы, а не рассказывали девчонкам об открытии приёмок, – возразил Гамов. – Пойду, схожу к пилотам, проверю их мастерство.
Справка
Старший лейтенант Пётр Павлович Гамов, родом с Южного Урала, окончив семь классов и два курса рабфака, работал слесарем на Челябинском механическом заводе. По призыву «Комсомолец – на самолёт!» поступил в Балашовскую лётную школу, которую окончил в 1936 году.
За хорошую лётную подготовку был оставлен в школе лётчиком-инструктором, а уже в 1939 году был назначен командиром звена.
Пётр с первых дней войны просился на фронт, но в декабре 1941 года его вместо фронта, как хорошо подготовленного пилота, направили в Ирак, на аэродром вблизи морского порта Басра, где работала советская военная миссия по приёмке самолётов, прибывающих от союзников морем в Персидский залив.
Отсюда, будучи командиром звена, он перегонял в Кировобад американские бомбардировщики А-20 «Бостон» и В-25 «Митчел». Это было до сегодняшнего дня, а сегодня, он, как и все, кто летел с ним в одном самолёте, по приказу начальника приёмки срочно собрал вещи и вылетел в Москву.
– Слушай, Петя! – остановил поднявшегося Гамова Кисельников. – Поговори с командиром, может сядет в Тегеране, хотя бы на пару часов. У каждого из нас остались динары, хорошо бы истратить, возможно, успеем каких-нибудь сувениров купить.
Все пассажиры поддержали Бориса, и Гамов уже не с проверкой, а с поручением коллектива направился в кабину пилотов.
Он заглянул к штурману. Тот, взглянув на приборы, что-то сверял с картой. Тут же, на карте, лежал транспортир. С помощью линейки он отложил угол и прочертил на карте ему одному понятную линию.
Постоял за креслом командира корабля, рассматривая примеченные им на земле ориентиры. Самолет шел по тому же маршруту, по которому они перегоняли бомбардировщики.
Всё это было неинтересно Гамову. Экипаж был занят делом, а ему, лучшему лётчику военной приёмки в Басре, успешно освоившему разные типы американских самолётов, скучно было лететь в роли пассажира. Узнав у командира, что в Тегеране им разрешена посадка, он вернулся к своим товарищам в салон для пассажиров.
– Всё, ребята, договорился. садимся в Тегеране, – весело возвестил Гамов.
Пётр увидел, что рядом с Леной Макаровой есть свободное место, на него и нацелился приземлиться.
– Вы не будете возражать, мадемуазель, – спросил он, уже усаживаясь поудобнее.
– Да нет, садитесь, – сказала Лена.
Пётр тотчас прикрыл глаза и сделал вид, что задремал…
С переводчицей Леной Макаровой Гамов познакомился в Басре два месяца тому назад. Получив полётное задание на перегон бомбардировщика из Басры в Москву, он шёл по коридору штаба, где его и остановила девушка с сержантскими погонами. Военная, не по росту, гимнастёрка висела на худеньких плечах, под пилоткой просматривалась стриженая под машинку голова. Её бледность, худоба и стрижка явно свидетельствовали о том, что она девушка недавно переболела тифом.