За обедом Цандер молчал или отшучивался, избегая разговоров, продолжал думать о том же. Потом он немного поиграл с детьми и, уйдя в свою комнату, принялся писать письмо. Письмо было без начала. Он еще не знал, куда его направить: в Совнарком или в Наркомат обороны. Он спешил набросать главные мысли, а потом уж отредактировать окончательно:
«Людям, занимающимся государственными делами и стоящим далеко от науки, точнее, от исследования мирового пространства, мое письмо может показаться странным и неуместным. Но я умоляю Вас отнестись к нему со вниманием, пригласить для консультации ученых и лишь тогда принимать решение. Есть серьезные основания полагать, что в Америке, а возможно, и в Германии секретно разрабатывается страшное ракетное оружие. Об этом свидетельствуют слухи о появлении в Америке сверхдальнобойных пушек, стреляющих на сотни километров… Мы не можем помешать секретным работам западных ученых-ракетчиков, но мы – инженеры России – вполне способны создать свои ракеты, которые гарантируют нам защиту от внезапной опасности.
Я настоятельно прошу предоставить мне возможность работать в ЦАГИ или Авиатресте исключительно в области межпланетных сообщений: над созданием реактивного двигателя и высоколетающих ракет».
Закончив и отредактировав письмо, Цандер долго думал, кому его адресовать.
«В Наркомате обороны меня никто не знает. В Совнаркоме тем более… Пошлю письмо в «Главнауку» с просьбой переслать его по назначению, приложу отзыв о моих работах профессора Ветчинкина…»
На другой день, по пути на службу, Цандер заехал на почту и, отправив письмо «заказным», спрятал квитанцию в бумажник…
2
За два года до того, как, взволнованный сведениями о секретных работах Годдарда, Цандер отправил в «Главнауку» свое письмо, в крупном немецком городе Бреславле, в отдельном кабинете шикарного ресторана, собралось десятка два молодых людей, мало похожих на гуляк.
Официанты, подававшие ужин, были удивлены скромным количеством спиртного и горячими, малопонятными им речами. Молодые люди были сторонниками космических исследований и собрались для того, чтоб организовать немецкое «Общество межпланетных сообщений».
Заслушав доклад журналиста Шульца – маленького, бойкого, пронырливого человечка – о Первой Мировой выставке межпланетных аппаратов и механизмов в Москве, собравшиеся утвердили устав «Общества» и избрали президентом издателя Винклера.
Смуглый, с нависающими бровями, Винклер был человеком молчаливым и скрытным. Но, растроганный аплодисментами, он поднялся.
– Господа, благодарю вас за доверие! Я обещаю вам наладить издание журнала «Ракета» и через него привлечь в Общество новых членов…
Оберт, приглашенный в почетные члены «Общества», с радостью согласился сотрудничать в «Ракете». Он отлично знал, что истощенная войной Германия не сможет выделить средства на ракетные исследования. Эти деньги следовало искать в другом месте. «Общество межпланетных сообщений» могло привлечь в свою среду богатых промышленников и из их пожертвований составить изрядную сумму.
Предположение Оберта оправдалось: через год в немецком «Обществе межпланетных сообщений» было более пятисот членов. Помимо Оберта в него вступили известные ученые в области космических исследований: француз Эсно Пельтри, немец Гомман, австрийцы Гефт и Гвидо. Из членских взносов и пожертвований образовался фонд для практических работ по ракете.
Оберт, переселившийся из Бухареста в Берлин, стал подыскивать помещение, где можно было бы начать опыты с жидким горючим и кислородом.
Проблема межпланетных перелетов продолжала волновать умы людей Старого и Нового Света. Газеты на все лады обсуждали переизданные на многих языках «Войну миров» Уэллса и «Аэлиту» Алексея Толстого.
Появление «Аэлиты» на экранах заставило киностудии разных стран обратиться к «космической теме».
В Германии спешно снималась фантастическая кинокартина «Женщина на Луне». Герман Оберт, приглашенный научным консультантом, предложил, в целях рекламы, в день премьеры картины запустить в небо спиртовую ракету.
Студия не поскупилась на затраты.
Оберт, взяв себе в помощники инженера Небеля и русского эмигранта Шершевского, начал действовать.
На окраине Берлина, в каменном помещении заброшенного склада, была оборудована лаборатория и механическая мастерская.
Перед тем как начать опыты, Оберт пригласил в лабораторию профессора Гехта – специалиста по сжиженным газам. Это был угрюмый бородатый человек с сизыми пятнами ожогов на лице, которые он старался прикрыть бородой и пышными усами.
Выслушав Оберта, Гехт покачал головой:
– Не могу одобрить, коллега, ваши предстоящие эксперименты. Боюсь, что спирт в соединении с жидким кислородом не будет гореть, а вызовет взрыв.
– А бензин?
– С бензином получится то же самое, особенно если вы его приведете в парообразное состояние.
– Я буду охлаждать бензин жидким кислородом.
– Взорваться может сам кислород… Уж если вам необходим этот опыт – возьмите для начала жидкий воздух – это более безопасно.
Оберт поблагодарил Гехта и почтительно проводил его до дверей…
В мастерской, по чертежу Оберта, из прочной стальной трубы изготовили небольшой цилиндр, установили на станке, снабдили трубками для подачи бензина и окислителя, электрическим зажиганием.
– Подавайте жидкий воздух, – приказал Оберт.
Шершевский исполнил приказание.
– Довольно! А теперь впрысните бензин.
Шершевский включил подачу горючего.
– Готово!
– Зажигание! – крикнул Оберт.
Небель включил ток. Раздался выстрел! Белое облако ударило в потолок, обдав жаром испытателей.
– Черт побери! Я, кажется, брошу все и уйду прочь! – нервно закричал Шершевский.
– Спокойно, друзья, спокойно! Я вижу наш промах, – вмешался Оберт. – Нужно было вести испытания в камере сгорания, а не в цилиндре. Мы исправим эту ошибку… Мы непременно исправим ее.
Месяца через два была изготовлена литая камера сгорания конусообразной конфигурации, почему и назвали ее «кегельдюзе».
Камеру установили на массивном станке, повернув соплом к крепкой каменной стене. Испытатели укрылись за невысоким толстым щитом из броневой стали, где находились приборы управления.
Оберт, встав во весь рост, из-за щита еще раз осмотрел камеру.
– Все должно быть хорошо, друзья.
– Вам лучше бы спрятать голову, профессор.
– Но надо… Я должен наблюдать… Подать горючее! – приказал он.
– Есть.
– Зажигание! – крикнул Оберт.
Раздался взрыв.
– Ох! – вскрикнул Оберт. – О, мой глаз, – простонал он и упал без чувств…
3
Пошел второй месяц, а на письмо Цандера не было никакого ответа.
«Неужели потерялось? Почему молчат? Надо самому съездить в «Главнауку».
После обеда он отпросился у начальства и, выйдя на лестницу, быстро побежал вниз.
Вдруг послышался резкий шипяще-свистящий звук, похожий на шипенье паровоза. Цандер остановился, прислушался. Звук доносился снизу. Взглянув через чугунные перила, он увидел бьющее струей желтое пламя и человека, сидящего в углу у трубы парового отопления.
Цандер вбежал на второй этаж, подошел к рабочему.
– Здравствуйте, что, трубу прорвало?
– Да вот испытывали отопление и обнаружили щель, – не оборачиваясь, сказал рабочий, – не то треснула, проклятая, не то прогнила…
Рабочий, левой рукой держа паяльную лампу, направлял пламя на трубу, а правой, вооруженной зубилом, счищал обгоревшую, пузырившуюся краску.
– Собираетесь паять?
– Иначе целый стояк менять надо. А где его возьмешь?..