Мы пошли вперед. Мама следовала за мной по городу. Ее призрачные юбки волочились за ней. Утром мы добрались до деревни. Перед нами, словно искусно сотканная парча, расстилались поля. В кронах тутовых деревьев шумела густая листва. Большеногие женщины в соломенных шляпах и выцветших синих одеждах карабкались по их ветвям, чтобы срезать листья. Внизу стояли другие женщины — коричневые от солнца, закаленные тяжелой работой, — они обрабатывали мотыгами землю у корней и уносили корзины с листьями.
Мама перестала бояться. Ее лицо светилось от счастья и умиротворения. В прошлом она не раз приезжала сюда вместе с моим отцом и сейчас с удовольствием разглядывала наши семейные владения. Мы делились сокровенными мыслями, сопереживали друг другу и говорили о любви, как подобает матери и дочери.
Я так долго мечтала о том, что найду себе подругу. При жизни мне не удалось подружиться ни с одной из обитательниц женских покоев, потому что я не нравилась моим сестрам. Мне не удалось подружиться на Наблюдательной террасе с девушками, умершими от любви, потому что их истории отличались от моей. Мне не удалось подружиться с членами общества Бананового Сада, потому что поэтессы не подозревали о моем существовании. Но у меня были мать и бабушка. Несмотря на наши падения и ужасные несчастья, мы были связаны друг с другом: моя бабушка, какой бы злорадной и язвительной она ни была, мама, несмотря на то что ее сломили, и я — жалкий голодный дух. Когда мы с мамой шли в темноте по деревне, я поняла, что больше мне не нужно бояться одиночества.
СУДЬБА ДОЧЕРИ
Рано утром следующего дня мы пришли в деревню Гудан и сразу проследовали к дому старосты. Я привыкла странствовать, и потому длинный путь не был для меня утомителен, но маме пришлось сесть на землю, чтобы размять ступни. Вдруг раздался детский крик, и из дома выбежала девочка. Это была Цянь И. Ее волосы были забраны в маленькие пучки, что придавало ей веселый и живой вид, но плохо вязалось с ее худобой и бледным личиком.
— Это она? — подозрительно спросила мама.
— Войдем в дом. Я хочу, чтобы ты увидела ее мать.
Госпожа Цянь вышивала, сидя в углу. Мама рассмотрела стежки, удивленно взглянула на меня и сказала:
— Она принадлежит нашему сословию. Посмотри на ее руки. Даже здесь они остаются мягкими и белыми. А стежки такие аккуратные! Как она здесь оказалась?
— Переворот…
Мамино удивление сменилось печалью. Она представила, что могло произойти. Она полезла в складки юбки, чтобы достать замки, на которые всегда полагалась, но ничего там не найдя, сжала руки.
— Обрати внимание на эту девочку, мама, — попросила я. — Неужели она тоже обречена на страдания?
— Может, она расплачивается за дурные поступки в прошлой жизни? — предположила мама. — Может, это ее судьба?
Я нахмурилась.
— А может, в ее судьбе предначертано, что мы вмешаемся, чтобы изменить ее жизнь к лучшему?
Мама явно засомневалась:
— Но что мы можем сделать?
Я ответила вопросом на вопрос:
— Помнишь, как ты говорила мне, что мы бинтуем ноги в знак протеста против вторжения маньчжуров?
— Верно. Так оно и есть.
— Но здесь все по-другому. Семьям нужны выносливые и работящие большеногие девушки. Но эта девочка не сможет тяжело трудиться.
Мама согласилась:
— Удивительно, что она вообще дожила до этого возраста. Но как ты можешь ей помочь?
— Я бы хотела перебинтовать ей ноги.
Госпожа Цянь позвала дочку. Девочка послушно подошла к матери.
— Бинтование не изменит ее судьбу, — сказала мама. — Нам не нужно ткать или прясть для наших семей. Мы вышиваем, чтобы выразить свой утонченный вкус.
— Я могу научить ее этому. А ее мать мне поможет. Мама все еще колебалась.
— Я должна искупить свою вину, — добавила я, — и потому не могу выбирать слишком легкое испытание.
— Да, но…
— После Переворота ее мать заняла более низкое положение. Почему же И не может подняться?
— Куда подняться?
— Я не знаю. Но даже ей предначертано стать худородной лошадкой, разве это не будет лучше того, что ждет здесь? Если ей будет сопутствовать удача, перебинтованные ноги приведут ее в богатый дом.
Мама оглядела скромную комнату, затем перевела взгляд на госпожу Цянь и ее дочь. Она сказала: