- Я слыхал, - вежливо сказал Коскэ, - что в последнее время ваша милость были не совсем здоровы. Надеюсь, вы поправились?
- Твоя заботливость мне по душе. Да, я вполне здоров. Между прочим, ты где-нибудь служил до сих пор?
- Да, ваша милость, я служил в разных местах. Сначала я поступил в услужение к торговцу скобяными изделиями в Ёцуя, пробыл у него год и сбежал.
Затем я поступил в кузницу на Симбаси и сбежал оттуда через три месяца. После этого я нанялся в книжную лавку, что в Накадори, и ушел из нее на десятый день.
- Если тебе так быстро надоедает служба, - усмехнулся Иидзима, то как же ты сможешь служить у меня?
- У вас мне не надоест, ваша милость, - возразил Коскэ. - Я ведь всегда мечтал поступить на службу к самураю. У меня есть дядя, и я просил его устроить меня, но он считает, что служить у самурая чересчур тяжело. Он убеждал меня служить у торговцев и ремесленников, старался, устраивал меня, а я со злости уходил отовсюду.
- Но почему ты хочешь служить именно у самурая? Служба эта действительно тяжелая и строгая!
- В услужении у самурая, ваша милость, - ответил Коскэ, - я надеялся научиться фехтованию.
- Тебе так нравится фехтование? - удивился Иидзима.
Коскэ сказал:
- Мне стало доподлинно известно, что господин Курихаси с улицы Бантё и ваша милость являетесь признанными мастерами старинной школы "синкагэ-рю", и я решил во что бы то ни стало поступить на службу в один из этих домов. Мое желание исполнилось, я стал вашим слугой и возношу благодарность за то, что мои молитвы были услышаны. Я поступил к вам в надежде, что, может быть, ваша милость согласится в свободное время хотя бы понемногу учить меня искусству фехтования. Я надеялся, что в доме есть молодой господин и я, ухаживая за ним, буду наблюдать со стороны за его упражнениями и смогу усвоить, хотя бы некоторые выпады. К сожалению, молодого господина не оказалось. Есть всего лишь барышня, дочь вашей милости, жить она изволит в усадьбе в Янагисиме, и ей семнадцать лет. Как хорошо было бы, если бы в доме жил молодой господин! Ведь барышня в доме самурая все равно что навоз!
Иидзима рассмеялся.
- А ты, однако, нахал, - сказал он. - Впрочем, ты прав. Женщина в доме самурая действительно все равно что навоз.
- Простите великодушно, - смущенно сказал Коскэ. - Я забылся и наговорил неприличных слов... Но, ваша милость, скажите, могу ли я надеяться, что вы согласитесь в свободное время, как я сейчас говорил, наставлять меня в фехтовании?
- Видишь ли, - ответил Иидзима, - недавно я получил новую должность, и у меня теперь по горло всяких дел, да и площадки для фехтования у нас нет.
Впрочем, как-нибудь на досуге мы займемся... А чем торгует твой дядя?
- Он мне не родной, - сказал Коскэ. - Просто он был поручителем за отца перед хозяином нашего дома и взял меня в племянники.
- Вот как... А сколько лет твоей матушке?
- Матушка оставила меня, когда мне было четыре года. Говорили, что она уехала в Этиго.
- Какая же она бессердечная женщина, - сказал Иидзима.
- Это не совсем так, ваша милость. Ее вынудило к этому дурное поведение отца.
- А отец твой жив?
- Отец умер, - грустно ответил Коскэ. - У меня не было ни братьев, ни других родственников, и позаботиться обо мне было некому. Наш поручитель, господин Ясубэй, взял меня к себе и воспитывал с четырех лет. Он относится ко мне как к родному... А теперь я слуга вашей милости и прошу не оставлять меня своим вниманием...
Из глаз Коскэ закапали слезы. Иидзима Хэйдзаэмон тоже заморгал.
- Ты молодец, - сказал он. - Ты заплакал при одном упоминании о родителях, а ведь в твои годы многие забывают годовщину смерти отца. Ты верен сыновнему долгу. Так что же, отец твой скончался недавно?
- Отец скончался, когда мне было четыре года, ваша милость.
- О, в таком случае ты, наверное, совсем не помнишь своих родителей...
- Совсем не помню, ваша милость. Я узнал о них от дяди, господина Ясубэя, только когда мне исполнилось одиннадцать лет.
- Как же умер твой отец?
- Его зарубили... - начал было Коскэ и вдруг громко разрыдался.
- Вот несчастье, - проговорил Иидзима. - Как это могло случиться?
- Это большое несчастье, ваша милость. Его зарубили восемнадцать лет назад, возле лавки оружейника по имени Фудзимурая Симбэй, что в квартале Хонго.
Иидзима Хэйдзаэмон почувствовал, как что-то кольнуло у него в груди.
- Какого месяца и числа это случилось? - спросил он.
- Мне сказали, что одиннадцатого апреля, ваша милость...
- Имя твоего отца?
- Его звали Курокава Кодзо, раньше он был вассалом господина Коидэ, служил у него в конюших и получал сто пятьдесят коку риса в год...
Иидзима был поражен. Все совпадало. Человек, на которого он восемнадцать лет назад поднял руку по какой-то пустяковой причине, был родным отцом этого Коскэ, и бедный парень, ничего не подозревая, поступил в услужение к убийце своего отца! Сердце Иидзимы сжалось, но он не подал вида и промолвил:
- Представляю, как тебе горько все это...
- Да, ваша милость, - сказал Коскэ. - И я хочу отомстить за отца. Но отомстить, не зная фехтования, я не могу, ведь как бы там ни было, врагом моим является доблестный самурай. Вот почему с одиннадцати лет я мечтаю научиться владеть мечом. Я так счастлив, что поступил к вам на службу. Ваша милость, научите меня фехтовать! Под вашим высоким руководством я овладею этим искусством и в смертельной схватке отомщу за убийство родителя!
- Сердце твое верно сыновнему долгу, - проговорил Иидзима. - И я научу тебя владеть мечом. Но послушай, вот ты говоришь, что отомстишь за убийство родителя. А что бы ты стал делать, если бы твой враг появился перед тобой сейчас и объявил: "Я твой враг"? Ведь ты не знаешь его в лицо, и вдобавок он превосходный фехтовальщик.
- Право, не знаю, - ответил Коскэ. - Впрочем, если он появится передо мной, то будь он хоть трижды доблестный самурай, я брошусь на него и перегрызу ему горло!
- Горячий же ты парень, - усмехнулся Иидзима. - Ну хорошо, успокойся. Когда ты узнаешь, кто твой враг, я, Иидзима, сам помогу тебе отомстить. А пока крепись и служи мне верно.
- Ваша милость сами поможете мне отомстить? - вскричал Коскэ. Как мне благодарить вас? С вашей помощью я справлюсь с десятком врагов! О, спасибо вам, спасибо!