— Ты останешься? — спросил я ее, балансируя на грани оргазма, так чертовски близко к тому, чтобы наполнить ее. — Ты останешься со мной, Бебе? Будешь ли ты трахать меня так, как мне нужно, детка?
— Да, — ответила она, задыхаясь, и мир на секунду замер. — Да, я буду твоей. Только твоей. Вся твоя. Навсегда, Майлз, навсегда…
Мой оргазм был чертовски жестоким, он пробивал стены ванной комнаты своей интенсивностью, наши стоны и крики эхом разносились по комнате и заставляли меня быть благодарным за то, что я владею всем этим гребаным этажом.
— Моя девочка, — прохрипел я, вгоняя себя в нее в последний раз. — Моя. Бл*дь. Девочка!
Глава 35
Бебе
Евнойя (сущ.) — красивое мышление.
Я стучала зубами, хотя мои самые интимные места жгло от антисептика и от его ударов.
Майлз обернул вокруг меня полотенце, и его глаза задержались на моих на долгое мгновение, прежде чем он отодвинулся, ухмыляясь про себя. Его член висел между ног, все еще полутвердый и влажный.
В этот момент Майлз был наиболее уязвим, и он позволил мне увидеть его. Он позволил мне увидеть ту его сторону, которую он боялся показать больше всего.
Майлз слил воду из ванны, а я выбросила белый пластиковый контейнер в мусорное ведро. Он никак не прокомментировал это, и я тоже ничего не сказала. Но я твердо решила, что больше никогда не подпущу его к этому. А если Майлз это сделает, я останусь верна своему слову и войду в ванну вместе с ним.
Мы устроились на диване и через окна его квартиры наблюдали за восходом солнца над городом.
Я уже много раз встречала восход солнца, но в тот день он казался особенно значительным. Это был рассвет нового дня, начало чего-то особенного. И я собиралась сделать так, чтобы этот день стал первым из многих, когда и Майлзу, и мне станет лучше, медленно, но верно продвигаясь по пути к выздоровлению.
Мне — от того, что я была в полном дерьме, а ему — от внутренних демонов, которые преследовали его все эти годы.
Я отчаянно хотела узнать больше. Я хотела узнать каждую мелочь, которая сделала его тем человеком, которого я знала, хотела узнать, что его сформировало. Но Майлз, казалось, не хотел делиться, вплоть до того утра, когда я задохнулась, увидев, как солнце окрасило его квартиру в такие оттенки, что казалось, будто мы сидим внутри прекрасной радуги.
— Это потрясающе, не правда ли, — тихо сказал Майлз. — Все цвета мира в одной гребаной комнате.
— Это невероятно, — признала я.
— Риелтор рассказал мне об этом, — сказал он с ухмылкой. — Сказал, что я плачу за вид. Я жаловался несколько недель, пока, бл*дь, не увидел это. А теперь я бы с радостью заплатил двойную цену, чтобы видеть это каждое утро.
Я устроилась на сгибе его руки, прижимаясь ближе, пока Майлз обнимал меня.
— Вот почему квартира белая, — сказал он, и я подняла на него глаза. — Я хотел, чтобы восход солнца окрасил ее.
Это было небольшое подношение, взгляд на то, как работает его любопытный ум, и я любила его за то, что он позволил мне быть частью этого.
— Спасибо, — прошептала я, и он ухмыльнулся мне. — За то, что рассказал мне.
— Я хочу, чтобы ты знала все, — тихо сказал Майлз мне. — Все, что делает меня… мной.
— Правда? — спросила я с нетерпением, и он рассмеялся, заставив меня покраснеть. — Прости, просто… Ты, кажется, не очень-то стремился разглашать какую-то информацию о себе, а мне так хочется узнать больше…
— Я скажу тебе, — тихо сказал Майлз. — Ты единственная, кому я готов рассказать. Спрашивай, что хочешь знать, сладкая. Но, пожалуйста, не разочаровывайся моими ответами, хорошо?
Я кивнула и удобно устроилась под его рукой. Мы смотрели, как солнце окрашивает комнату в самые яркие цвета, и я влюбилась в его квартиру, которая всегда казалась мне немного безжизненной и безликой. Но теперь я понимала его — от строгих, без декора стен, до полностью белой мебели. Майлз был художником. Художником до мозга костей. И он предпочитал игру природы тому, что мог бы сделать с этим местом сам. Мне это нравилось в нем.
— Расскажи мне, — мягко попросила я. — Я хочу знать все, что можно знать о Майлзе Рейли.
— С чего мне начать? — спросил он, и теперь была моя очередь ухмыляться.
— Начни с самого начала, — просто сказала я. — Расскажи мне о своем детстве.
Сразу же я почувствовал, что сказала что-то не то. Его лицо потемнело, выражение опустилось, и стены снова поднялись.
— Или нет, — поспешила сказать я. — Ты можешь рассказать мне о чем-нибудь другом, о чем угодно. Расскажи мне о своей работе. Я бы хотела узнать о ней побольше.