Спору нет, было весело и волнующе, но очень уж непривычно. Я остался в лёгком недоумении и не был уверен, что хочу ещё раз оставаться с Катей наедине.
Всё остальное время я проводил в поместье. С удовольствием играл на пианино, гулял со Светой, а ещё снова взялся за создание сигила. До тех пор, пока не кончился бунт, удалось закончить один из шести символов.
Но вот, наконец, в городе воцарился покой. Старый губернатор официально признал свою вину, и его отправили на суд в Москву. Николай Павлович так и остался временно исполняющим обязанности.
В один прекрасный вечер мы с ним наконец-то садимся в кабинете. Николай выглядит изнурённым. Обычно аккуратно убранные длинные волосы растрёпаны, под глазами темнеют круги. На лице застывшая то ли грусть, то ли злоба, то ли и то и другое одновременно.
Не спрашивая, Мережковский наливает водки в две рюмки. Не чокаясь со мной, выпивает первую и тут же наливает снова. На этот раз тянет руку:
— За победу.
Молча киваю, выпиваю только половину рюмки, сразу закусываю чем пожирней. Сегодня у нас не только лимончик, Николай приказал накрыть нормальный стол. А я хочу остаться трезвым, хотя бы относительно.
— Тяжёлые были дни, — признаётся губернатор, глядя сквозь стол. — Много сложных решений, много погибших товарищей. Много лишних смертей вообще.
— Хорошо, что всё закончилось, — говорю я.
— Ты прав, — Николай хватает хлеб, отрывает кусок зубами и принимается за мясо.
Какое-то время едим, выпиваем, почти не разговаривая. А потом Мережковский наконец-то решает затронуть важную тему.
— Так на чём мы остановились в тот раз, Ярослав?
— На дворянстве. Вы сказали, будто я могу вам с ним помочь. И что с моим происхождением всё сложнее, чем я думаю.
— Да-да… Скажи, откуда ты вообще знаешь, что ты бастард барона Мурлыкина? — спрашивает Николай, внимательно глядя мне в глаза.
— Так сказал человек, который искал для меня информацию. Ведун из моего интерната.
— И ты ему доверяешь?
— Доверял, пока его не убили, — с оттенком грусти вспоминаю Степана Карповича.
— Убили, говоришь? — губернатор качает головой. — Его смерть как-то связана с тобой и твоим происхождением?
— Думаю, что напрямую. А зачем вы всё это спрашиваете?
Николай откладывает вилку и подпирает руками подбородок.
— Боюсь, что ты будешь разочарован. Я узнал насчёт Мурлыкиных, Ярослав. В Астрахани нет и никогда не было такого рода.
Глава 15
Сказать, что я охренел — значит ничего не сказать.
Как это? В смысле, нет и не было такого рода? Получается, Степан Карпович врал мне? Но зачем?..
Ничего не понимаю.
— Вы уверены, что Мурлыкиных не существует?
— Да, — кивает Николай. — Был такой род под Вологдой, только он уже сто лет, как признан угасшим. Есть другие люди с такой фамилией, но они не дворяне.
Блин, да как так-то? Я реально чувствую себя потерянным. Столько было планов. Я вовсю предвкушал, как наведаюсь в Астрахань и наведу там шороху. Заодно и знаменитую местную воблу попробую.
А теперь-то что⁈
— Ты расстроен? — спрашивает Мережковский.
— Скорее, озадачен, — хмуро отвечаю я. — Не понимаю, зачем ведун мне соврал.
— Может, он просто ошибся. Ты сказал, его убили? Где и кто?
— Я… — начинаю и тут же замолкаю. — Хм. Я не знаю.
Вдруг понимаю, что Августина Филипповна не сообщила подробностей. Мол, убили Степана после встречи с некими дворянами. Где это произошло, она не уточнила. А я не стал расспрашивать, потому что решил, будто это сто процентов случилось в Астрахани.
Выходит, ошибался.
Не говоря уже о странном поведении ведуна перед отъездом. Продал квартиру, оставил мне коня. Будто и не собирался возвращаться, зная, что его убьют.
Но какой нормальный человек столь спокойно отправиться на смерть? Тем более, ради того, чтобы доказать происхождение какого-то сироты.
Подозрительно это всё. И Николай Павлович, кажется, того же мнения:
— Думаю, тебе надо разобраться в этом, — говорит он. — Есть зацепки?
— Есть. Поговорю кое с кем, посмотрим, что удастся выяснить.
— Если скажешь имя ведуна, я тоже попробую что-нибудь узнать.
— Степан Карпович, работал в нашем интернате. Фамилию не знаю, но вы, наверное, сами найдёте.
— Найду, — кивает губернатор. — Обязательно выясним, что на самом деле с ним случилось. Ну, не огорчайся, Ярослав! Кроме плохих новостей, есть и хорошие.