— И я тоже, — встряла Пиппи и на минуту перестала скакать. — Всех детей надо застрелить.
— Как ты можешь такое говорить, — обиделся Томми.
— Да, всех детей нужно было бы застрелить, — повторила Пиппи. — Но этого делать нельзя. Ведь тогда из них не вырастут такие хорошие дяди, как ты. А без них никак нельзя обойтись.
Важный господин взглянул на рыжие волосы Пиппи и от нечего делать решил пошутить.
— Ты знаешь, что общего между тобой и только что зажженной спичкой? — спросил он.
— Не знаю, но мне всегда хотелось узнать.
Важный господин дернул ее довольно сильно за косичку.
— Видишь ли, у вас обоих верхушка горит! Ха-ха-ха!
— И чего только не наслушаешься до тех пор, пока уши не отвалятся. И как только я раньше об этом не подумала!
Важный господин посмотрел на нее и сказал:
— Знаешь, ты, пожалуй, самая некрасивая девчонка из всех, кого я видел.
— Ага, — ответила Пиппи, — да и ты не из красавцев. При виде тебя никто не подпрыгнет от восторга.
Важный господин сердито посмотрел на нее, но промолчал. Пиппи тоже помолчала чуть-чуть и посмотрела на него, склонив голову набок.
— А знаешь, чем мы с тобой похожи? — спросила она под конец.
— Мы с тобой? Надеюсь, мы не похожи ничем.
— Нет, похожи. У нас у обоих здоровенные рожи, кроме меня.
Томми и Анника тихонько фыркнули. Важный господин покраснел, как помидор.
— Так ты к тому же еще и бесстыжая! — заорал он. — Но я это нахальство из тебя выбью!
Он протянул к ней свою толстую руку, но в тот же миг Пиппи отпрыгнула в сторону, и секунду спустя она уже взлетела на старый дуб. Важный господин даже рот открыл от удивления.
— Теперь начинаем битье? — спросила Пиппи и уселась поудобнее на ветке.
— У меня есть время подождать, — заявил важный господин.
— Вот и хорошо, — ответила Пиппи. — Ведь я-то собираюсь сидеть здесь до середины ноября.
Томми и Анника засмеялись и захлопали в ладоши. Но этого-то им делать не следовало, потому что важный господин ужасно разозлился. Пиппи ему было не достать, он схватил за шиворот Аннику и сказал:
— Тогда я отлуплю тебя вместо нее. Я вижу, ты тоже напрашиваешься на хорошую взбучку.
Аннику никто в жизни не лупил, и она от страха испустила душераздирающий вопль. И тут послышалось: «Плюх!» Это Пиппи спрыгнула с дерева. В один прыжок она очутилась рядом с важным господином.
— Ну, нет! — сказала она. — Если дело дошло до драки, дай-ка я тебя немножко проучу!
Она так и сделала. Схватив важного господина за толстую талию, она несколько раз подбросила его вверх. Потом на вытянутых руках поднесла его к автомобилю и швырнула на заднее сиденье.
— Я думаю, мы подождем сносить развалюху до другого раза, — предложила она. — Знаешь, я сношу дома раз в неделю. Но только не по пятницам. Потому что в этот день я занимаюсь недельной уборкой. В пятницу убираю пыль пылесосом, а в субботу сношу дом. Всему свое время.
Важный господин с большим трудом перебрался на переднее сиденье, схватил руль и помчался прочь на полной скорости. Он был испуган, разозлен и раздосадован оттого, что не смог поговорить с хозяйкой Виллы Вверхтормашками. Потому что ему очень хотелось купить ее и прогнать оттуда этих паршивых детей.
Вскоре ему повстречался на дороге полицейский этого маленького городка. Он остановил машину и спросил:
— Не могли бы вы помочь мне найти даму, хозяйку Виллы Вверхтормашками?
— С удовольствием, — ответил полицейский. Он запрыгнул в машину и сказал: — Поезжайте к Вилле Вверхтормашками!
— Но там ее нет, — ответил важный господин.
— Да она там, точно, — настаивал полицейский.
Присутствие полицейского придало важному господину смелости, и он покатил назад к Вилле Вверхтормашками. Потому что ему очень хотелось поговорить с ее владелицей.
— Вот эта дама — хозяйка Виллы Вверхтормашками, — сказал полицейский и показал на дом.
Знатный господин бросил взгляд в направлении, куда ему указывал полицейский. Он схватился за голову и застонал. Потому что на крыльце веранды стояла рыжеволосая девчонка, ужасная Пиппи Длинныйчулок, и держала на вытянутых руках лошадь. На плече у нее сидела обезьянка.
— Эй, Томми, Анника! — закричала она. — Давайте покатаемся немного, пока не пришел следующий скупилянт.
— Надо говорить «спекулянт», — поправила ее Анника.
— И это… это хозяйка виллы? — спросил важный господин слабым голосом. — Но ведь это всего лишь маленькая девчонка!
— Да, — ответил полицейский. — Это всего лишь маленькая девчонка. Самая сильная девочка на свете. Она живет здесь совсем одна.
Лошадь с тремя ребятишками на спине примчалась галопом к калитке. Пиппи взглянула на важного господина и сказала:
— Послушай-ка, здорово мы с тобой повеселились, загадывая загадки. Между прочим, я знаю еще одну. Можешь ты угадать, какая разница между моей лошадью и моей обезьянкой?
Важный господин был сейчас совсем не расположен разгадывать загадки, но Пиппи внушила ему такое к себе уважение, что он не посмел не ответить.
— Между твоей лошадью и обезьянкой? Гм… понятия не имею.
— Вижу, тебе этот орешек не по зубам. Ну, даю маленькую подсказку. Если ты увидишь их обеих под деревом и если кто-то из них полезет по стволу на верхушку, так это точно не лошадь.
Важный господин нажал педаль до отказа и на полном газу помчался прочь. Больше он никогда не приезжал в этот маленький городок.
Пиппи подбадривает тетю Лауру
Однажды после обеда Пиппи сидела у себя в саду и ждала Томми и Аннику, но они к ней не пришли. Тогда она решила пойти посмотреть, куда они подевались. Она нашла их в беседке их сада. Но они были не одни. Там была их мама, фру Сеттергрен. А с ней очень симпатичная старая тетя, которая пришла к ним в гости. Взрослые сидели и пили кофе, а дети — сок.
Томми и Анника поспешили навстречу Пиппи.
— К нам пришла тетя Лаура, — объяснил Томми, — и поэтому мы не смогли прийти к тебе.
— Ой, какая она симпатичная, — сказала Пиппи, глядя на гостью сквозь листву. — Я обязательно должна поболтать с ней. Обожаю старых добрых тетей.
— Ты… ты… лучше говори не очень много, — сказала слегка встревоженная Анника.
Она помнила, что однажды, когда Пиппи пригласили к ним на чай, Пиппи болтала, не давая никому слова сказать, и мама Анники была ею недовольна. А Аннике не хотелось, чтобы кто-нибудь был недоволен Пиппи, ведь она ее очень любила.
— Чтобы я да не стала говорить с этой тетей? Ну нетушки, обязательно буду. Когда приходят гости, с ними нужно быть вежливой. А если я буду сидеть и молчать как убитая, она может подумать, будто она мне не нравится.
— А ты разве знаешь, как надо разговаривать с тетями?
— Нужно их подбадривать, ясно тебе? — сказала Пиппи с нажимом. — А я это и собираюсь делать.
Она вошла в беседку. Сначала она сделала книксен фру Сеттергрен. Потом посмотрела на старую даму и с удивлением приподняла брови.
— Надо же, это вы, тетя Лаура? — сказала она. — Да вы стали еще красивее! Могу я выпить стаканчик сока, в горле у меня пересохло, а мне хочется с вами поболтать?
С последними словами она обратилась к маме Томми и Анники. Фру Сеттергрен налила ей сок, но тут же сказала:
— Детей должно быть видно, но не слышно!
— Ах, — ответила Пиппи, — я надеюсь, у людей есть и глаза, и уши! Мало того, что на меня приятно поглядеть, ушам-то ведь тоже нужна гимнастика. А то кое-кто думает, что уши только для того даны, чтобы ими хлопать.
Фру Сеттергрен, не обращая внимания на Пиппи, обратилась к старой даме:
— Как вы чувствуете себя, дорогая тетя Лаура, в последнее время?
Тетя Лаура сделала печальное лицо.
— Совсем плохо, — ответила она, — все время нервничаю и беспокоюсь по каждому поводу.
— Точь-в-точь как моя бабушка, — вмешалась Пиппи, хорошенько обмакивая сухарь в сок. — Она тоже нервничала и сердилась из-за каждого пустяка. Если ей на улице сваливалась на голову кирпичина, она поднимала страшный шум, кричала и прыгала. Можно было подумать, что с ней случилось несчастье. А один раз она была с моим папой на балу, и они танцевали хамбо[1]. Мой папа довольно сильный, он возьми да и подбрось ее, да так высоко, что она перелетела через весь зал и приземлилась прямо на контрабас. И тут опять — зашумела-закричала. Тогда папа поднял ее на вытянутых руках и высунул из окна четвертого этажа, чтобы она немножко остыла и перестала нервничать. Так нет! Она закричала: «Отпусти меня сейчас же!» И папа, конечно, так и сделал. И подумать только, это тоже не помогло! Папа сказал, что в жизни не видел, чтобы старушка так капризничала из-за пустяков. Ух, до чего же тяжело, когда у людей болят нервы! — сочувственно сказала Пиппи и обмакнула в сок еще один сухарь.