Пиппи взмахнула своей огромной шляпой.
- Привет, детеныши! - радостно воскликнула она. - Больше вы меня не увидите! Но не забывайте никогда, сколько яблок у Акселя, а не то с вами случится беда. Привет! Ха-ха-ха!
Звонко смеясь, Пиппи выехала из ворот так быстро, что мелкие камешки полетели у лошади из-под копыт, а стекла в окнах школы задребезжали.
ПИППИ СИДИТ НА СТОЛБИКЕ КАЛИТКИ И КАРАБКАЕТСЯ НА ДЕРЕВО
Пиппи, Томми и Анника сидели перед Виллой Вверхтормашками. Пиппи взобралась на один из столбиков калитки, Анника на другой, а Томми - на саму калитку.
Был конец августа, и день стоял теплый и ясный. Грушевое дерево, которое росло у самой калитки, опустило свои ветки так низко, что дети могли без труда срывать чудеснейшие маленькие золотисто-красные августовские груши. Они жевали один плод за другим и выплевывали грушевую кожуру и зернышки прямо на дорогу.
Вилла Вверхтормашками стояла как раз на том самом месте, где кончался городок и начинался пригород, а улица переходила в проселочную дорогу. Жители маленького городка очень любили прогуливаться в сторону Виллы Вверхтормашками, потому что там-то и находились прекраснейшие окрестности городка.
И вот в то время, когда дети сидели на калитке и ели груши, на дороге, ведущей из города, показалась девочка. Увидев детей, она остановилась и спросила:
- Вы не видели моего папу, он не проходил мимо?
- Гм, - произнесла Пиппи. - А какого вида твой папа? Глаза у него голубые?
- Да, - ответила девочка.
- Он среднего роста, не длинный, но и не коротышка?
- Да, - ответила девочка.
- У него черная шляпа и черные башмаки?
- Да, все правильно, - живо ответила девочка.
- Нет, такого не видели, - решительно заявила Пиппи.
Ошеломленная девочка пошла прочь, не произнеся ни слова.
- Подожди немного, - закричала ей вслед Пиппи. - Он был плешивый?
- Нет, ясное дело, нет, - рассердилась девочка.
- Повезло ему, - сказала Пиппи и выплюнула грушевую кожуру и зернышки.
Девочка торопливо зашагала по дороге, но тут Пиппи закричала:
- У него ужасно длинные уши, до самых плеч?
- Нет, - ответила девочка и удивленно обернулась. - Уж не хочешь ли ты сказать, что видела, как мимо проходил человек с такими длинными ушами?
- Я никогда не видала никого, кто ходит ушами. Все, кого я знаю, ходят ногами.
- Фу, какая ты глупая, я спрашиваю, неужто ты и вправду видела человека с такими длинными ушами?
- Нет, - ответила Пиппи. - Человека с такими длинными ушами на свете нет. Это было бы совсем глупо. Как бы это выглядело? Нельзя иметь такие уши. По крайней мере, не в этой стране, - добавила она после многозначительной паузы. - Вот в Китае - можно, там это немножко иначе. Однажды я видела в Шанхае одного китайца. У него были такие огромные, длинные уши, что он мог пользоваться ими как накидкой. Когда шел дождь, он просто заползал под собственные уши, и ему было так тепло и хорошо, что лучше не бывает, хотя ушам, само собой, было уютно лишь отчасти. Если погода была особенно плохая, он приглашал своих друзей и знакомых разбить лагерь под защитой его ушей. Там они сидели и распевали свои грустные песни, пока сверху моросил дождь. Он очень нравился им своими ушами. Звали китайца Хай Шанг. Вы бы видели, как Хай Шанг бежал по утрам к себе на работу! Он всегда припускал в последнюю минуту, потому что ему очень нравилось долго спать по утрам. И когда он мчался вперед изо всех сил, с ушами, похожими на два больших желтых паруса за спиной, это выглядело очень здорово, поверьте мне!
Девочка застыла на месте и, разинув рот, слушала Пиппи. А Томми и Анника уже не в состоянии были есть груши. Они были целиком захвачены рассказом Пиппи.
- Детей у него было гораздо больше, чем он мог сосчитать, а младшего звали Петтер, - заливала Пиппи.
- Да, но у китайского ребенка не может быть имя Петтер, - сказал Томми.
- То же самое говорила ему и его жена: "Не может у китайского ребенка быть имя Петтер". Но Хай Шанг был страшно упрямый и заявлял, что мальчишка будет зваться Петтер или вообще никак. И вот он, страшно разозлившись, уселся в угол и натянул уши на голову. И тогда его бедной жене пришлось, ясное дело, сдаться, и мальчишку назвали Петтером.
- Вот как, - тихонько сказала Анника.
- Это был самый избалованный мальчишка во всем Шанхае. Капризный в еде, так что его мама была просто несчастная. Вы, верно, знаете, что там, в Китае, едят ласточкины гнезда? И вот его мама сидела там с полной тарелкой ласточкиных гнезд и пыталась его накормить. "Так, миленький Петтер, - говорила она, - сейчас мы съедим ласточкино гнездо за папу". Но Петтер только крепко сжимал ротик и мотал головкой. В конце концов Хай Шанг так рассвирепел, что запретил готовить Петтеру другую еду, до тех пор пока он не съест ласточкино гнездо "за папино здоровье". А уж если Хай Шанг что-нибудь говорил, то это - железно. Одно и то же ласточкино гнездо путешествовало туда и обратно, из кухни в столовую и обратно с мая по октябрь. Четырнадцатого июля мама Петтера стала молить Хай Шанга разрешить ей накормить мальчика мясными фрикадельками, но Хай Шанг сказал "нет".
- Ерунда! - изрекла девочка, стоявшая на дороге.
- Да, то же самое говорил и Хай Шанг, - продолжала Пиппи. - "Ерунда, - сказал он. - Ясное дело, мальчишка может съесть ласточкино гнездо, если только перестанет упрямиться". Но Петтер все время - с мая по октябрь - только и делал, что крепко сжимал ротик.
- Да, но как же он мог тогда жить? - удивленно спросил Томми.
- А он и не мог жить, - спокойно ответила Пиппи, - он умер. Из чисто бычьего упрямства. Восемнадцатого октября. А хоронили его девятнадцатого. Двадцатого же влетела ласточка и снесла яйцо в ласточкино гнездо, которое по-прежнему стояло на столе. Так что гнездо уж во всяком случае пригодилось. И никто не пострадал, - радостно заявила Пиппи.
Потом она в раздумье посмотрела на девочку, стоявшую с ошалелым видом на дороге.
- До чего ж ты чудная, - сказала Пиппи. - В чем дело? Уж не думаешь ли ты, что я сижу тут и вру? Что? Попробуй только скажи, что я вру, угрожающе заявила, засучивая рукава, Пиппи.
- Да нет, вовсе нет, - испуганно сказала девочка. - Не то чтобы я хотела сказать, будто ты врешь, но...