— Мой дядя. — Рассеянно ответила она.
Она с облегчением увидела как перед ней широко распахнулись врата Красного замка. Она передала Томмена на попечение его сквайров и грациозно удалилась на отдых в свои покои.
Едва она сбросила туфли, как вошла Джослин, застенчиво сказав, что снаружи ждет Квиберн и спрашивает об аудиенции.
— Пусть войдет. — Скомандовала королева. — «У правителей не бывает отдыха».
Квиберн был уже стар, но его волосы были скорее подернуты пеплом, чем совсем седые, а складка вокруг рта делала его похожим на любимого дедулю какой-нибудь девчушки. — «Только довольно потрепанного дедулю». — Его воротник был сильно вытерт, и один из рукавов оторван и плохо пришит. — Прошу прощения Вашего величества за свое вторжение. — Начал он. — Я по вашему приказу побывал в подземельях, расследуя обстоятельства бегства Беса.
— И что вам удалось обнаружить?
— Той ночью, когда исчезли ваш брат и лорд Варис, пропал еще один человек.
— Да, тюремщик. И что с ним?
— Раген — так его звали. Младший тюремщик, который присматривал за темницами. Его начальник описывает его как тучного, небритого и неотесанного человека с грубой речью. Он получил назначение еще при старом короле, Эйерисе, и приходил на службу и уходил когда ему взбредет в голову. Темницы пустовали довольно длительное время. Похоже, остальные тюремщики его побаивались, но никто не может рассказать о нем что-то конкретное. У него не было ни друзей, ни семьи. Он пил не часто и так же редко ходил в публичный дом. В его комнате сыро и мрачно, а тюфяк на котором он спал почти сгнил. Его ночной горшок переполнен.
— Это мне известно. — Джейме тоже осмотрел комнатушку Рагена, а в след за ним в ней побывали золотые плащи.
— Да, Ваше величество. — Подтвердил Квиберн. — Но вам не известно, что под переливающимся через край ночным оказался тайник, скрывавший небольшое углубление? Того рода, что подобные люди используют, чтобы прятать самое ценное?
— Ценное? — Это что-то новенькое. — Вы имеете в виду деньги? — Она с самого начала подозревала, что Тирион сумел как-то подкупить своего тюремщика.
— Вне всякого сомнения. К сожалению, когда я заглянул внутрь, тайник оказался пуст. Конечно же, Раген забрал свое добытое нечестным путем сокровище с собой. Но я внимательно обследовал тайник с факелом и заметил какой-то блеск, поэтому начал отскребать грязь, пока не докопался до этого. — Квиберн раскрыл сжатую ладонь.
Конечно, это было золото, но в тот момент, когда Серсея взяла монету в руку, она могла сказать, что с ним не так. — «Слишком маленькая» — решила она. — «И слишком тонкая». — Монета была старой и истертой. На одной стороне красовался королевский профиль, на реверсе — оттиск руки.
— Это не дракон. — Сказала она.
— Нет. — Согласился Квиберн. — Она была сделана до Завоевания, Ваше Величество. Это король Гарт Двенадцатый, а знак в виде руки — это герб дома Гарднеров.
«Из Хайгардена», — рука Серсеи сомкнулась вокруг монеты. — «Какое вероломство?!» — Мейс Тирелл был одним из судей Тириона, и громко требовал его смерти. — «Так это была только уловка? Мог он с самого начала быть в сговоре с Бесом, замышляя убийство отца?» — Теперь, после смерти Тайвина Ланнистера, лорд Тирелл очевидный кандидат на место Десницы, но даже в этом случае…» — Ты будешь молчать об этой находке. — Приказала королева.
— Ваше величество может полагаться на мое благоразумие. Каждый, кто какое-то время проводит в обществе наемников, учится держать язык за зубами, иначе он вскоре останется без него.
— В моем обществе тоже. — Королева отдала монету. Ей придется обдумать эту находку на досуге. — Что еще?
— Сир Грегор. — Пожал плечами Квиберн. — Я его обследовал, как вы и приказывали. Яд, которым Змей отравили свое копье — это яд восточной мантикоры, в этом я могу поклясться собственной жизнью.
— Пицелль сказал, что это не он. Он объяснил моему лорду-отцу, что яд мантикоры убивает немедленно, едва отрава доберется до сердца.
— Так и есть. Но этот яд был каким-то образом ослаблен, именно поэтому Гора умирает медленной смертью.
— Ослаблен? Как ослаблен? С помощью чего-то еще?
— Возможно, предположение Вашего величество верно, хотя добавки обычно просто снижают дозировку яда. А в нашем случае, я бы сказал, что его действие… нетипично. Заклинание, я полагаю.
«Он что, такой же дурак, как и Пицелль?»
— Так ты хочешь сказать, что Гора умирает от какой-то черной магии?
Квиберн не заметил насмешки в ее голосе. — Нет, он умирает от яда, но медленно, и в ужасных мучениях. Все мои попытки, впрочем, как и Пицелля, облегчить его страдания не увенчались успехом. Боюсь, сир Грегор уже привык к действию макового зелья. Его слуги докладывают, что его мучают ослепляющие головные боли, и он часто выпивает кружку макового молока как другие кружку эля. Но хуже уже некуда, его вены от головы до пяток почернели, а его жидкости смешались с гноем, а яд проел дыру в его спине размером с мой кулак. Удивительно, как этот человек до сих пор еще жив.
— Он огромный. — Нахмурясь, предположила королева. — Грегор очень большой. И не менее тупой. Настолько, что, похоже, не знает, когда приходит его черед умирать. — Она отставила чашу, и Синелли наполнила ее снова. — Его вопли пугают Томмена. Они даже меня будят ночью. Я бы сказала, что пришло время звать Илина Пейна.
— Ваше величество, — сказал Квиберн. — Может мне стоит переместить сира Грегора в подземелье? Оттуда его крики вас не побеспокоят, а я смогу заботиться о нем более свободно.
— Заботиться? — Она расхохоталась. — Пусть о нем позаботится сир Илин.
— Как прикажет Ваше величество. — Ответил Квиберн. — Вот только этот яд… полезно узнать о нем побольше, не правда ли? Народ говорит: «против рыцаря с мечом выставляйте рыцаря, против лучника — лучника». Чтобы сражаться с черными искусствами… — Он не стал заканчивать свою мысль, просто улыбнулся.
«Он точно не Пицелль, это очевидно». — Королева, размышляя, оценивающе его оглядела. — Так почему Цитадель отняла твою цепь?
— Архмейстеры заперлись в самом ее сердце. Марвин назвал их серыми овцами. Я не менее умелый врачеватель, чем Иброз, но стремился его превзойти. Сотни лет в Цитадели вскрывают трупы умерших, чтобы постичь природу жизни. Я же хотел понять природу смерти, поэтому я стал вскрывать тела живых. За это преступление серые овцы меня осудили и изгнали… но теперь я понимаю природу жизни и смерти лучше любого другого в Старом Городе.
— Так ли? — Он ее заинтриговал. — Отлично. Гора — твой. Делай с ним все, что сочтешь нужным, но ограничивай свои эксперименты темницей. Когда он умрет, принеси мне его голову. Мой отец обещал отправить ее в Дорн. Принц Доран без сомнения предпочел бы отрубить ее Грегору лично, но все мы встречаемся в жизни с неизбежным разочарованием.
— Очень хорошо, Ваше величество. — Квиберн прочистил горло. — Но у меня не так уж много приборов, как у того же Пицелля. Мне, безусловно, потребуются инструменты…
— Я распоряжусь чтобы лорд Джайлс дал тебе столько золота, сколько нужно. И купи себе новую одежду. Ты выглядишь так, словно только что выбрался из Блошиного конца. — Она встретилась с ним взглядом, размышляя, насколько может ему доверять. — Надо ли тебя предупредить, что мне будет жаль, если хоть слово о твоих… трудах… выйдет за пределы этих стен?
— Нет, Ваше величество. — Квиберн одарил ее обнадеживающей улыбкой. — Со мной ваши секреты в полной безопасности.
Когда он удалился, Серсея налила себе в чашу крепкого вина и выпила его, глядя в окно как удлиняются тени, пролегающие через двор, и размышляла о монете. — «Это золото родом из Раздолья. Почему еще у тюремщика в Королевской Гавани могло оказаться золото из Раздолья, если только ему не заплатили за помощь в убийстве отца?»
Как она ни пыталась, ей не удалось вызвать в памяти его образ без этой глупой улыбки и незабываемого мерзкого трупного запаха. Она размышляла, мог ли и в этом как-то быть замешан Тирион. — «Это также мелко и мерзко, как и он сам». — Мог Тирион прибрать к рукам Пицелля? — «Он бросил старика в темницу, а Раген как раз за ним присматривал». — Припомнила она. Все нити оказались перепутаны вместе, а она этого не любила. — «Этот Верховный септон тоже ставленник Тириона», — внезапно вспомнила Серсея. — «и бедное тело Отца было в его распоряжении всю ночь до рассвета».