Сэм увидел, что стены увиты плющом и заросли лишайником, по зубцам вместо лучников прохаживались вороны. Подъемный мост ни разу не поднимался на памяти живущих.
Внутри было холодно и темно. Двор так же, как и много лет назад, когда впервые были уложены эти камни, занимало древнее чардрево. Резной лик зарос тем же фиолетовым лишаем, что огромными гроздьями свисал с бледных ветвей. Половина ветвей выглядели мертвыми, но кое-где шуршали красные листья, и именно там облюбовали себе место вороны. Дерево кишело ими, еще больше птиц громоздились в сводчатых окнах наверху, по всему двору. Земля была завалена их пометом. Когда юноши пересекали двор, один ворон, захлопав крыльями, взмыл вверх, и Сэм услышал, как остальные каркают друг другу.
— Покои архмейстера Волгрэйва находятся в западной башне, под белым гнездовьем, — сообщил Аллерас. — Белые и Черные вороны враждуют между собой словно дорнийцы и жители марки, поэтому их держат по отдельности.
— А мейстер Волгрэйв поймет то, что я ему расскажу? — удивился Сэм, — Ты ведь говорил, что разум покинул его.
— У него бывают и хорошие и плохие дни, — отвечал Аллерас, — Но тебе предстоит увидеться не с ним. — Он толкнул дверь в Северную башню и начал подниматься по лестнице. Сэм последовал за ним. Наверху слышались хлопки крыльев и тихое бормотанье, здесь и там раздавались сердитые крики, словно вороны жаловались, что их разбудили.
На вершине лестницы у окованной железом дубовой двери сидел бледный белокурый юноша, одних лет с Сэмом, он пристально всматривался правым глазом в пламя свечи, левый скрывался за прядью пепельных волос.
— Что ты там видишь? — спросил Аллерас, — Свою судьбу или смерть?
Белокурый юнец, моргая, отвернулся от свечи.
— Голую бабу, — ответил он, — Кто на этот раз?
— Сэмвелл. Новичок, пришел увидеться с Магом.
— Цитадель уже не та, что раньше, — пожаловался блондин. — Теперь берут, кого попало. Бездомных шавок, дорнийцев, поросят, калек, кретинов, а теперь и одетого в черное кита. Вообще-то я думал, что левиафаны серые. — Капюшон в зеленую и золотую полоски складками лежал на одном плече. Он был очень красив, хотя у него были хитрые глаза и жестокий рот.
Сэм узнал его.
— Лео Тирелл, — назвав его имя, Сэм почувствовал, будто ему вновь семь лет и он готов намочить штаны. — Я Сэм из Рогова Холма. Сын лорда Рэндилла Тарли.
— В самом деле? — Лео взглянул на него еще раз. — Да, думаю, это ты. Твой отец сказал нам, что ты умер. Или он просто выдавал желаемое за действительное? — осклабился он. — Ты все такой же трус?
— Нет, — солгал Сэм. Так приказал Джон. — Я ходил за Стену и сражался в битвах. Они зовут меня Смертоносным. — Сэм не знал, зачем он это сказал. Слова просто вырвались.
Лео расхохотался, но прежде чем он смог ответить, дверь за ним открылась.
— Входи, Смертоносный, — рявкнул человек в проеме. — И ты Сфинкс. Быстро.
— Сэм, это архмейстер Марвин, — представил Аллерас.
Марвин носил цепь из множества звеньев вокруг своей бычьей шеи. За исключением этого обстоятельства, он больше походил на портового головореза, чем на мейстера. У него была слишком большая для его тела голова, а то, как она сидела на плечах вместе с челюстью, создавало впечатление, что он оторвал и посадил себе на плечи чужую голову. Несмотря на малый рост, он был широк в плечах и в груди, имел круглый и твердый пивной живот, который растянул шнурки кожаной куртки, которая была надета на него вместо мантии. Жесткие белые волосы пучками росли из его ушей и ноздрей. У него был выпуклый лоб, нос был сломан в нескольких местах, а кислолист окрасил его зубы в пестрый красный цвет. И у него были самые большие руки, какие только встречал Сэм.
Пока Сэм колебался, одна из этих рук схватила его и затащила за дверь. Комната оказалась просторной круглой формы. Повсюду были книги и свитки, столы были завалены ими, на полу громоздились кипы фута в четыре высотой. Голые стены прикрывали блеклые гобелены и рваные карты. В очаге под медным котелком горел огонь. Пахло горелым. Кроме того, посередине комнаты одиноко горела длинная черная свеча.
Свеча неприятно ярко светила. Было в ней что-то неестественное. Пламя не дрожало, не шелохнулось даже, когда архмейстер Марвин с такой силой захлопнул дверь, что с ближайшего стола слетели несколько свитков. Свет также странно действовал на цвета. Белое сияло белизной свежевыпавшего снега, желтое блестело золотом, красные цвета рдели, но тени казались дырами в ткани мира. Сэм обнаружил, что стоит, уставившись на свечу. Блестящая черная свеча была высотою в три фута, стройной как меч, заостренной и закрученной спиралью.