– Мне не угодно. С большим удовольствием я бы всадила свое копье в кишки Лорда Тайвина. Я бы заставила его петь «Рейнов из Кастамере», пока наматываю кишки и ищу золото.
– Посмотри, – повторил принц. – Я приказываю.
Несколько детей постарше лежали вниз лицом на розовом мраморе, загорая на солнце. Другие плескались в море. Трое строили замок из песка с высоким шпилем, что должно было означать Копейную Башню Старого Дворца. С десяток или больше собралось в большом бассейне поглядеть на битву между детьми поменьше, которые сражались между собой сидя на плечах у детей постарше, стоявших по грудь в воде. Всякий раз, когда поверженная пара падала в воду, всплеск воды сопровождался громогласным взрывом смеха. Как раз только что девочка с каштановыми волосами стащила мальчика с косичкой вниз с плеч его старшего брата в воду.
– Твой отец когда-то тоже играл в эту игру, как и я до него, – произнес принц. – Между нами была разница в десять лет, поэтому я уже перерос бассейн к тому времени, когда пришел его черед играть, но я всегда любовался его играми, навещая нашу Мать. Он был таким яростным, даже для мальчишки. Быстрым, словно водяная змейка. Я часто видел как он стаскивал ребят крупнее его самого. Он напомнил мне об этом в тот день, когда он отправился в Королевскую гавань. Он поклялся мне, что сделает подобное только один раз, иначе я бы не согласился его отпустить.
– Не согласился? – рассмеялась Обара. – А как бы вы его остановили? Красный Змей Дорна ходил туда, куда хотел.
– Так и есть. Хотелось бы мне найти слова, которые могли бы тебя утешить…
– Я пришла сюда не за утешениями. – Ее голос был полон презрения. – В тот день, когда мой отец явился за мной, моя мать не желала меня отпускать. «Она же девочка», – сказала она ему. – «И я не уверена, что она твоя. У меня было тысяча мужчин». Он бросил свое копье к моим ногам и ударил мать тыльной стороной руки по лицу так, что она заплакала. «Мальчик или девочка, не важно. Мы все сражаемся в одной битве», – ответил он. – «но боги позволяют нам выбирать оружие». Он указал на лежащее копье, затем на слезы моей матери, и я выбрала копье. «Я же говорил, что она от меня», – сказал тогда отец, и забрал меня с собой. Моя мать запила на год и допилась до смерти. Люди рассказывали, что даже на смертном одре она рыдала. – Обара придвинулась к креслу принца. – Позволь мне воспользоваться моим копьем, я не прошу большего.
– Это очень важный вопрос, Обара. Я должен обдумать его и переспать с ним.
– Ты и так долго спал.
– Возможно, ты права. Я отправлю тебе ответ в Солнечное Копье.
– Если только этот ответ будет означать войну. – Обара развернулась на каблуках и выскочила вон так же быстро, как и пришла. Безусловно, направилась в конюшню за свежим жеребцом, чтобы снова мчаться куда-то сломя голову.
Мейстер Калеотт остался. – Мой принц? – спросил маленький толстячок. – Как твои ноги, болят?
Принц слабо улыбнулся в ответ. – Светит ли солнце?
– Мне приготовить отвар?
– Нет. Мне нужен ясный ум.
Мейстер поежился. – Мой принц… Разве это… благоразумно… отпускать Леди Обару в Солнечное Копье? Она без сомнения распалит простолюдинов. Они сильно любили вашего брата.
– Как и все мы. – Он прижал пальцы к вискам. – Нет. Ты прав. Я тоже должен вернуться в Солнечное Копье.
Это взволновало маленького толстячка. – Разумно ли это?
– Не разумно, зато необходимо. Лучше отправь гонца к Рикассо чтобы он приготовил мои апартаменты в Башне Солнца. Уведомь мою дочь Арианну, что я прибуду завтра утром.
Моя маленькая принцесса. Капитан очень по ней соскучился.
– Но вас же увидят. – Предупредил мейстер.
Капитан понял. Два года тому назад, когда они только покинули Солнечное Копье ради мира и изоляции Водных Садов, подагра принца Дорана и вполовину не была столь ужасной. Тогда он еще мог ходить, медленно, с палкой и морщась при каждом шаге. Принц не желал позволять своим врагам знать каким немощным он стал, а Старый Дворец и его тенистый город был полон глаз шпионов. «Глаза», – подумал капитан, – «и ступени, по которым он не в силах подняться. Ему нужны крылья, чтобы подняться на вершину Башни Солнца».
– Меня должны увидеть. Кто-то должен вылить масло на воду. Дорну нужно напомнить о том, что у него еще есть принц. – Он жалко улыбнулся. – Старый и больной, но он есть.
– Если вы вернетесь, то вам придется дать аудиенцию принцессе Мирцелле. – добавил Калеотт. – «Ее белый рыцарь обязательно напишет ее… ну, вы знаете, что он обо всем сообщает своей королеве».
– Я на это надеюсь.
Белый рыцарь. Капитан нахмурился. Сир Арис прибыл в Дорн сопровождая свою принцессу, как и Арео Хотах когда-то сопровождая своего принца. Даже их имена звучали странно похоже: Арео и Арис. Правда, на этом их сходство заканчивалось. Капитан оставил Норвос с его бородатыми жрецами, а Сир Арис Окхарт по-прежнему оставался верен Железному Трону. Всякий раз, когда принц отправлял его с поручением в Солнечный Дворец, при виде человека в длинном белом плаще, Хотах чувствовал определенную досаду. Когда-нибудь, он это предчувствовал, им придется сразиться, и в тот день Окхарт умрет от длинного топора капитана, расколовшего его череп. Он провел рукой по гладкой ясеневой рукояти топора и задумался, не приближается ли этот день.
– Уже почти вечер, – произнес принц. – Дождемся утра. Удостоверься, чтобы мои носилки приготовили с рассветом.
– Как прикажете, – Калеотт отвесил поклон. Капитан посторонился, чтобы дать ему пройти, и прислушался к его удаляющимся шагам.
– Капитан? – голос принца стал тихим.
Хотах подошел ближе, обвив топор одной рукой. Под рукой ясень был шелковым словно кожа женщины. Когда он приблизился к креслу-каталке он громко притопнул, чтобы дать знать о своем появлении, но принц не сводил взгляда с детей. – У тебя были братья, капитан? – спросил он. – Там в Норвосе, когда ты был молод? А сестры?