Выбрать главу

– Одно последнее яблоко, – пообещал Аллерас, – и я расскажу вам, что я думаю об этих ваших драконах.

– И что ты такого можешь знать, чего не знаю я? – проворчал Молландер. Он углядел яблоко на ветке, подпрыгнул, ухватил его и бросил. Аллерас оттянул тетиву до уха и грациозно повернулся, следя за летящей целью. Он спустил стрелу в тот же миг, когда яблоко начало падать.

– Ты всегда промахиваешься напоследок, – заметил Рун.

Целехонькое яблоко упало в реку.

– Видал? – сказал он.

– В день, когда сбиваешь все, ты перестаешь совершенствоваться, – Аллерас снял тетиву со своего длинного лука и убрал его в кожаный футляр. Лук был вырезан из сердцевины золотого дерева, редкого и легендарного дерева с Летних Островов. Пэт как-то раз попробовал его натянуть, но не сумел. – «Сфинкс выглядит слабаком, но у него крепкие руки, хоть и худые», – отметил он, когда Аллерас перекинул ногу через скамью и ухватил свою чашу.

– У дракона три головы, – с неуловимым дорнийским акцентом объявил он.

– Это такая загадка? – поинтересовался Рун. – В сказках сфинксы всегда говорят загадками.

– Никаких загадок, – буркнул Аллерас, прихлебывая вино. Все остальные взяли себе по кружке ядреного сидра, которым славилась таверна, но он предпочитал ему странные сладкие вина своей родины. Даже в Старом городе невозможно было достать такие вина подешевле.

Сфинксом Аллераса прозвал Ленивый Лео. Сфинкс – это что? Немного того, немного сего: лицо человека, тело – льва, и орлиные крылья в придачу. Аллерас был таким же. Его отцом был дорниец, а мать – темнокожей уроженкой Летних Островов. Его собственная кожа была темной, как древесина тика. И как у цитадельских сфинксов из зеленого мрамора у него тоже были глаза цвета оникса.

– Да, ни у одного дракона нет трех голов, если не считать гербы на щитах и флагах!, – твердо отрезал Армен-Служка. – Это такая геральдическая выдумка, вот и все. Кроме того, все Таргариены погибли.

– А вот и не все, – заявил Аллерас. – У Попрошайки была сестра.

– Я думал это ее голову разбили о стену, – удивился Рун.

– Нет, – возразил Аллерас. – То был сын принца Рейегара. Это ему разбили голову храбрецы Льва Ланнистера. А мы говорим о сестре Рейегара, родившейся на Драконьем Камне перед его штурмом. О той, кого назвали Дейенерис.

– Бурерожденная. Теперь я вспомнил. – Молландер поднял свою кружку, расплескав оставшийся сидр. – Ну, так выпьем за нее! – Он сделал глоток, грохнув пустой кружкой по столешнице, рыгнул и вытер рот тыльной стороной ладони: – А где Рози? Наша законная королева достойна еще одной порции сидра, что скажете?

Армен Служка встревожено оглянулся.

– Придержи язык, дурак. Лучше даже не шутить с подобными вещами. Никогда не знаешь, кто мог подслушать. У Паука повсюду уши.

– А! Не намочи штаны, Армен. Я же предлагаю выпить, а не бунтовать.

Пэт услышал смешок, и тихий, хитрый голосок за спиной:

– Я всегда знал, что ты предатель, Попрыгунчик. – Ленивый Лео стоял, привалившись к опоре древнего дощатого моста. На нем был атласный камзол в зеленую и золотую полоску и черный шелковый полуплащ, скрепленный на плече застежкой в виде нефритовой розы. Судя по цвету растекшихся на его груди красных пятен, он до краев набрался вина. Прядь светло-пепельных волос закрывала один его глаз.

Увидев его, Молландер ощетинился.

– Ну и подавись. Проваливай. Тебя сюда не звали. – чтобы его успокоить Аллерас положил руку ему на плечо, а Армен нахмурился.

– Лорд Лео. Я слышал, тебя должны были держать в Цитадели еще…

– …еще три дня, – пожав плечами, закончил Лео. – Перестан утверждает, что миру сорок тысяч лет. Моллос – что пятьсот тысяч. Что значат какие-то три дня? – Несмотря на то, что на террасе было полно свободных столов, Лео уселся к ним. – Закажи для меня чашу золотого арборского, Попрыгунчик, и, возможно, я не стану рассказывать отцу про твой тост. В «Пестрой Угрозе» у меня закружилась голова и я потратил своего последнего оленя на ужин. Свиная грудинка в сливовом соусе, нашпигованная каштанами и белыми трюфелями. Что поделаешь? Всем надо кушать. А что тут у вас, парни?

– Баран, – промычал Молландер. Его голос не показался довольным. – Мы удовольствовались вареной бараниной.

– Уверен, он очень сытный, – Лео обернулся к Аллерасу. – Сын лорда должен быть приветливее, Сфинкс. Я понимаю, ты заполучил свое медное звено. Я, пожалуй, за это выпью.

Аллерас вернул ему усмешку.

– Я заказываю только друзьям. И я не сын лорда, я уже тебе говорил. Моя мать была купчихой.

Карие глаза Лео заблестели от вина и злобы.

– Твоя мать была обезьяной с Летних Островов. Дорнийцы трахают все, что найдут с дыркой между ног. Не принимай на свой счет. Ты может и темный, как орех, но ты, по крайней мере, моешься, не то, что наш пятнистый свинтус. – И он махнул рукой в сторону Пэта.

«Если я ударю его кружкой, то выбью ему половину зубов», – решил Пэт. Пятнистый свинтус Пэт был героем тысячи анекдотов – добросердечный и пустоголовый мужлан, который всегда обводил вокруг пальца встреченных жирных лордов, надменных рыцарей и напыщенных септонов. Каким-то образом его тупость оборачивалась своего рода неотесанным хитроумием. Все истории заканчивались либо тем, что Пятнистый Пэт оказывался на троне лорда или в постели с какой-нибудь из рыцарских дочек. Но это все анекдоты. В реальной жизни толстый парень никогда не оказывался сверху. Порой Пэту казалось, что мать сильно его ненавидела, раз нарекла его подобным именем.

Аллерас больше не улыбался.

– Ты об этом пожалеешь.