Только затем жрец обратился к всадникам, наблюдавшим за церемоний из седел. – Вы явились, чтобы утонуть, милорды?
Спарр закашлялся. – Я был утоплен еще мальчишкой, – ответил он, – и мой сын в день именин.
Эйэрон фыркнул. Он не сомневался в том, что Стеффарион Спарр был отдан Утонувшему Богу вскоре после рождения. Но ему было известно и то, как это происходило: быстрое погружение в ванну с морской водой, которого едва хватает, чтобы омочить голову младенца. Неудивительно, что железные люди, те, кто, однажды правили всюду, где был слышен звук волн, оказались покорены. – Это – не настоящее утопление, – сказал он всадникам. – Тот, кто не умирает на самом деле, не может надеяться на воскрешение. Зачем же вы явились, если не собирались доказать свою веру?
– Сын Лорда Горольда разыскивал тебя, чтобы сообщить тебе новости. – Спарр указал на юношу в красном плаще.
На первый взгляд ему было не больше шесть-на-десять лет. – Ага, и который ты? – поинтересовался Эйэрон.
– Гормонд. Гормонд Гудбразер, если угодно милорду.
– Это Утонувшему Богу нам следует угождать. Был ли был утоплен, Гормонд Гудбразер?
– В день принятия имени, Мокроголовый. Мой отец отправил меня разыскать тебя и отвести к нему. Он должен тебя видеть.
– Вот он я. Пусть Горольд приходит и любуется. – Эйэрон взял у Раса наполненный свежей морской водой кожаный мех. Жрец вытащил пробку и сделал глоток.
– Я должен доставить тебя в замок, – сидя в седле, настаивал молодой Гормонд.
Он боится промочить ноги. – Я должен служить моему богу. – Эйэрон Грейджой был пророком. Он терпеть не мог, когда какие-то мелкие лорды приказывали ему как какому-то рабу.
– К Горольду прилетела птица, – проронил Спарр.
– С Пайка, от мейстера, – подтвердил Гормонд.
Темные крылья, темные вести, – Вороны летят над солью и камнем. Если есть для меня новости, то говори.
– Эти новости только для твоих ушей, Мокроголовый, – ответил Спарр. – Это вовсе не то, чем я хотел бы поделиться с другими.
– Эти люди – мои утопленники, такие же слуги бога, как и я. У меня нет от них секретов, как и от моего бога, перед чьим священным морем я стою.
Всадники переглянулись. – Скажи ему, – согласился Спарр, и юноша в красном плаще собрался с духом. – – Король мертв, – произнес он просто. Два коротких слова, но при их звуке вздрогнуло само море.
В Вестеросе было четыре короля, но Эйэрону не пришлось уточнять, какой. Железными островами правил Бейлон Грейджой и никто другой. Король мертв. Как это возможно? Эйэрон видел своего старшего брата, вернувшись на Железные Острова из набега на Каменистый берег, меньше лунного цикла назад. Пока жрец был в отлучке, седые волосы Бейлона наполовину побелели, и горбился он сильнее, чем перед выходом в море. Но, несмотря на это, больным король не выглядел.
Эйэрон Грейджой выстроил свою жизнь на двух мощных опорах. Эти два коротких слова вышибли из-под его ног одну из них. Теперь у меня остался только Бог. Пусть он предаст мне сил и сделает неутомимым, как море. – Расскажи, как пришла к моему брату смерть.
– Его Величество шел через мост на Пайке, упал и разбился о скалы.
Твердыня Грейджоев стояла на расколотом на части утесе, и ее башни возвышались на вершине уходящих в море массивных каменных глыб. Арочные мосты, вырезанные из камня, и подвесные мосты из дерева на джутовых канатах связывали Пайк вместе. – Когда он упал, был шторм? – спросил Эйэрон.
– Да, – подтвердил юноша, – штормило.
– Его низверг Бог Штормов, – заявил жрец. Тысячелетиями продолжалась война между морем и небом. Из моря вышли железнорожденные и рыба, которая даже зимой служила им пищей, но шторма рождали только печаль и горе. – Мой брат Бейлон возвеличил нас вновь, чем и заслужил гнев Бога Штормов. Сейчас он пирует в водных дворцах Бога, где ему прислуживают морские девы, исполняя малейшую его прихоть. Значит нам, тем, кто остался на жалкой суше, нужно завершить его великий труд. – Он заткнул мех пробкой. – Я поговорю с твоим лордом-отцом. Сколько отсюда до Хамерхорна?
– Шесть лиг. Ты можешь ехать со мной в седле.
– Один сумеет добраться быстрее, чем двое. Отдай мне своего коня, и Утонувший Бог тебя благословит.
– Возьми мою лошадь, Мокроголовый, – предложил Стеффарион Спарр.
– Нет. Его скакун – крепче. Твоя лошадь, мальчик.
Юноша задумался всего на мгновенье, затем он спешился и отдал поводья Мокроголовому. Эйэрон вдел свою босую потемневшую ногу в стремя и оказался в седле. Он терпеть не мог лошадей – этих тварей с зеленых земель, из-за которых мужчины становились слабее, но сейчас у него не было иного выбора. Темные крылья, темные вести. Надвигался буря, ему это было отчетливо слышно в плеске волн, а они обычно не приносят ничего, кроме зла. – Ждите меня у Пебблитона, у башни Лорда Мерлина, – крикнул он своим людям, разворачивая коня.
Дорога оказалась нелегкой, сначала вверх по холмам, через леса и скалы, по узким тропам, осыпающимся под лошадиными копытами. Большой Вик был самым большим из Железных Островов, настолько, что владения некоторых из лордов не достигали священного моря. Горольд Гудбразер как раз был одним из им подобных. Его крепость стояла в месте, названном Прочные Скалы, далеко от царства Утонувшего Бога, как и все, что находилось на острове. Люди Горольда работали в горных шахтах, в темноте, царящей под землей. Некоторые проживали всю жизнь, так и не увидев соленой воды. Неудивительно, что эти люди были странными и даже неприятными.
По дороге Эйэрон размышлял о своих братьях.
Девять сыновей родились у Повелителя Железных Островов Квеллона Грейджоя: Харлон, Квентон и Донел – от первой жены, женщины из Каменного Древа. Бейлон, Эурон, Виктарион, Урригон и Эйэрон были сыновьями от второй жены рода Сандерли из Соленого Уступа. Третьей женой, Квеллон взял девушку из зеленых земель, родившую ему болезненного идиота, мальчика по имени Робин, про которого лучше не вспоминать. Жрец ничего не знал о Квентоне и Донеле, которые умерли еще в младенчестве. Харлона он помнил смутно, неподвижно сидящим с посеревшим лицом в комнате без окон, и что-то слабо бубнящим, пока серая хворь не превратила его язык и губы в камень. Придет день, и все мы четверо вместе с Урри, до отвала наедимся рыбы, пируя в водяных дворцах Бога.