Кровь его кипела, но он был князем, приходилось себя сдерживать.
Он часто думал о Конопатой. Она была младше него, меньше, он заботился о ней, а теперь она одна… Хотел бы он показать ей свой город. Рассмешить ее как бывало раньше, ему нравились ямочки на ее щеках, вот бы их снова увидеть…
Сразу спросил о ней у Малуши, как только та приехала. Купцы ее выкупили, отвечала она, вместе с матерью. Княгини Ольги больше не было, а жена Ярополка служанок себе выбирала сама.
– Кто знает, где они теперь…
2
Корень будущего – в прошлом. Из недоступного былого предки предостерегают нас, склоняют к добру, стараются отвратить от грозящего со всех сторон зла.
Быстроногий гепард Святослав один за другим возглавлял захватнические походы, зачастую спал в седле, уронив на грудь голову, так что трудно было понять, дремлет он или просто глубоко задумался. Охотясь в киевских лесах, он учился у ловкого зверя следовать инстинктам, но помнил при этом и о своей княжеской чести. Врагам сообщал о своем приближении, высылая гонца с сообщением:
– Иду на вы! Аки пардус!
Это увеличивало вес его побед, ведь им предшествовало предупреждение, за ним оставались мутные кровавые реки, разрушенные покоренные города, костры, на которых сжигали погибших русских воинов. С обязательным соблюдением жертвенного обряда, чтобы и на том свете у покойных были и жена, и собака, и конь…
Не возя за собой ни запасов пищи, ни котлов для ее приготовления, ни чего бы то ни было другого затрудняющего передвижение, его войско в походе питалось запеченной на костре кониной и дичью. Шатры тоже были грузом, потому если приходилось остановиться на ночлег, то князь как и все спал под открытым небом, на колючей конской попоне, положив на седло обритую голову с одной длинной прядью волос, оставленной по обычаю как знак высокого княжеского происхождения.
А его серьга, рассказы о которой кочевали из века в век, поблескивала золотом на фоне кожи седла.
Недовольный собранной данью, князь Игорь, сменив торжественные одежды на походные и приказав свите ждать его, вернулся с одним из своих дружинников требовать дополнительной дани.
Когда змея, пресытившись собственным злом, выползает из своего гнезда и преграждает путь людям, говорили древляне, она сама ищет своей смерти. А случается такое во время линьки, когда где-то на своем пути она сбрасывает кожу.
Князь пришел к ним сам, и они вынесли ему приговор.
Привязали к согнутым верхушкам двух молодых гибких берез и резко их отпустили. На каждой осталось по половине княжеского тела.
Княгиня Ольга нахмурилась по-мужски, сдержала стон и решительно пошла на них войной, а Святослав Игоревич, на радость русскому войску, слабенькими ручками трехлетнего ребенка первым метнул копье в сторону врага. С того дня оружие срослось с его рукой.
Когда он в последний раз отправился на Царьград, греки искушали его, осыпая подарками. На золото он отвечал презрением, но полученное от византийского императора сверкающее оружие принял с радостным блеском в глазах.
У дверей византийцев стоял не алчный варвар, а лютый враг, воин, захватчик.
В хорошо разгоревшийся костер подбросили сухих дубовых веток. Взвился к небу огненный вихрь, Святослав рассек его мечом и угрожающе воздел меч к небу. Отвага лилась из его синих глаз вдоль острия оружия.
Он выслал в долину Днепра гонцов ко всем славянам, призвав их не давать больше хазарам ни меха белой белки, ни мечей по числу мужчин, ни серебряных монет по числу сох, одним словом, дань больше не платить.
И выступил в поход.
С презрительным удивлением подняв густые светлые брови, говорил он об обычае хазар, которые вместо того, чтобы мертвых, а с ними и жен их, и коней их, и собак, и все что им нужно как на этом, так и на том свете, предавать огню, закапывали их в землю, «чтоб их там черви ели и жучки всякие по ним ползали».
Смертным огонь послан с неба, греться и освещать темноту.
И душа – это искра огненная, с неба нисходящая. Горящая лампада, дающая жизнь, тепло крови, блеск глазам. Тело при уходе из жизни предается святому очищающему огню, а душа снова возносится. Он представлял себе величественные языки пламени в тот день, когда однажды его, великого князя, возложат на костер, прославляя высшими почестями.