«Никаких лохмотьев», – как часто говорил он. Это был клуб его деда и отца.
Форбс зажег сигарету и вставил ее в холодные пальцы Вероны.
Она подумала, что он, как всегда, прекрасно выглядит. Элегантная прическа, гладко выбритое лицо, отлично пошитый костюм, блестящие туфли, ухоженные руки, перстень с печаткой на левой руке, держащей сигарету. Верона купила ему в подарок к свадьбе золотые запонки и сейчас почему-то вспомнила об этом. Форбс подарил ей множество мелочей, но было решено, что главный подарок он купит ей в Париже.
– Послушай, дорогая, – произнес Форбс, – если что-то тебя тревожит, скажи мне. Я вижу, что что-то не так, и ты очень расстроена. Ты же знаешь, что меня не нужно бояться, правда?
– Правда, Форбс? Ты никогда… не злился и не расстраивался?
Молодой человек рассмеялся.
– Думаю, бывало. Но не часто. Меня трудно расстроить. Я достаточно стойкий человек. Верона кивнула и сказала:
– Ну, тогда я рискну разозлить и расстроить тебя, потому что мне нужно быть с тобой честной. Я не могу выйти за тебя замуж завтра, пока ты не будешь знать все.
– Звучит очень торжественно, ангел. Форбс говорил легко, но Верона знала, что он обеспокоен. Как он был собран в тяжелый момент, холоден и осторожен. Таким должен быть настоящий солдат.
– Вот что я имею в виду, Форбс. Я не могу пойти с тобой к алтарю завтра… чувствуя то, что чувствую сейчас.
– И что же ты чувствуешь? Ты разлюбила меня? Скажи, дорогая. Что случилось? Почему ты не можешь выйти за меня замуж завтра?
– Помнишь тот портрет, который принесли нам днем?
– Да.
– Я рассказывала тебе о человеке, который сделал его… о Стефане Бесте.
Имя «Стефан Бест» прозвучало неприятной нотой. Парень, который нарисовал тот удивительный, но далеко не бесспорный портрет Вероны.
Какое он имел отношение к внезапной перемене в Вероне?
Через секунду или две Форбс уже знал ответ. Верона все рассказала ему. Тихо и отважно. Как она была близкой подругой Стефана с тех пор, как они оба два года назад начали изучать живопись. Как прошлым летом они полюбили друг друга. Верона объяснила причины, почему Стефан не мог жениться на ней, и почему она, естественно, порвала с ним (это вызвало большое одобрение Форбса). До данного момента история не казалась Форбсу очень уж плохой. Верона была хоть и очень молода, но красива. Вполне очевидно, что он оказался не первым парнем, полюбившим ее. Форбса не расстраивала мысль о прежних любовных связях Вероны. Но его тревожило то, что она любила… Стефана Беста. Форбс сразу отнес парня к типу людей, которых он не мог выносить. Один из тех нервных, потерянных ребят, играющих кисточками. И Форбса сильно оскорбило то, что такой тип принял любовь прекрасной девушки Вероны и просил ее стать шлюхой (здесь он смог подобрать только это слово). Естественно, Верона отказалась. Да, до этого момента Форбс не тревожился. Он только пожалел, что она напрасно потратила свое время на такого парня… на такого чертовски жалкого парня. Форбс немного расстроился и посмотрел на Верону с сочувствием.
– Ты хочешь сказать, что обнаружила, что все еще любишь этого человека и ошиблась насчет меня? – спросил он.
– Да, Форбс.
– Боже мой! – воскликнул он и проглотил содержимое своего бокала залпом, затем заказал официанту еще два бокала.
– Нет, мне больше не надо, – сказала Верона. – Я еще не допила бренди. Мне очень жаль. О, Форбс, если честно, я не знаю, что на меня нашло. Может, я просто… увидела портрет… и вспомнила все. Я… думаю, Стефан успел стать частью моей жизни.
– Но ты казалась счастливой со мной. Мы… мы великолепно проводили время. Я могу поклясться, что ты любила меня.
– Форбс, я хотела бы объяснить, но не могу. Вот и все.
– Боюсь, я ничего не понимаю, – заметил Форбс с коротким смешком. – Это для меня слишком сложно.
Верона заговорила снова.
– Я встретила Стефана, когда была очень молодой и неопытной. Поэтому я не могла не полюбить его. Он многому научил меня. Живописи, книгам, музыке, всем вещам, которые я люблю. Я знаю, ты считаешь его ужасным, но это не так, Форбс.
– Боюсь, я не могу согласиться с тобой, – холодно ответил он.
– Я не вижу оправданий его поведению. Если он не хотел жениться из-за отсутствия средств, да – это я могу понять. Но он не имел права просить тебя жить с ним. Это чертовски оскорбительно. Такая девушка, как ты! Боже милостивый!
– Ну, неважно, хорошо или плохо выглядит Стефан в твоих глазах. Это не имеет значения. Ты с ним никогда не встретишься.
– Он похож на полного слабака. Такому парню нужно бы послужить в армии. Там бы из него сделали человека.
Верона была слишком расстроена, чтобы найти последнее замечание забавным, но ощутила желание защитить Стефана.
– На самом деле, если хочешь знать, он служил во время войны на флоте. На подводной лодке… Его ранили. Он лечился в госпитале.
Форбс пожал плечами.
– Удивительно слышать это. Я думал, что флот мог бы вбить в него хоть немного здравого смысла. Ну, в общем, это несчастье, и я не знаю, что сказать тебе, Верона.
Девушка бросила на него робкий взгляд. В ее глазах блестели слезы.
– Я должна была сказать тебе, правда? Было бы не правильно выйти за тебя и ничего не сказать.
– Нет, конечно, нет. Ты очень честная. Большинство девушек промолчали бы.
– Я никогда не жила с ним, ты знаешь, Форбс, – произнесла Верона низким голосом.
Квадратное, загорелое лицо Форбса вспыхнуло.
– Я уверен в этом. Но это меня не волнует. Меня беспокоит то, что ты поехала повидаться с ним накануне нашей свадьбы. Должно быть, ты все еще любишь его.
Верона судорожно глотнула.
– Какая-то часть меня. И, однако, я люблю тебя, Форбс.
Он потер затылок.
– Мне все это непонятно, дорогая. Я не понимаю тебя. Не можешь же ты любить двух мужчин одновременно.
– Никто не может, – прошептала Верона. – Но я передумала… хотя мне очень стыдно. Что бы я не чувствовала к Стефану, я очень хорошо отношусь к тебе… но по-другому.
Форбс смущенно посмотрел на нее.
– Ты хочешь сказать, что выйдешь за меня, если я не отступлю?
Верона задержала дыхание. Она чувствовала, что приближается большой кризис. Ее нервы сдавали.
– О, Форбс, – произнесла Верона, – я не могу справиться с собой. Наверное, я глупая, но думать трезво не могу. А ты? Ты хочешь жениться на мне после всего, о чем я тебе рассказала?
Форбс глубоко вздохнул. Для него это тоже был критический момент. Внутренний голос советовал ему порвать все и бежать… подсказывал, что, несмотря на большую любовь к этой девушке, жениться на ней было бы безумством после того, как она призналась в своей любви к другому человеку. Форбс был неважным психологом. Его не интересовали взаимоотношения между людьми. Он не мог представить себе, что мужчина, завладевший умом и воображением той или иной женщины, как Стефан завладел умом и воображением Вероны, значит для нее гораздо больше, чем тот, кто обладает ею физически. Форбс чувствовал большое облегчение, зная, что Верона чиста и безупречна, какой он ее всегда и считал. В этом смысле она осталась девственной Вероной, которую он в свое время выбрал себе в жены. Вероной, которую он мог уважать и любить. Это очень много значило для Форбса.
Хотел ли он по-прежнему жениться на ней? Это был острый вопрос. Конечно, хотел. Конечно, он мог забыть того парня. Она была бы полностью преданна ему, своему мужу. Благодаря своей простоте и самонадеянности, Форбс был уверен, что сможет добиться этого.
Он наклонился вперед, взял руку Вероны и сжал ее.
– Верона, дорогая, – произнес он взволнованным голосом, – ведь ты не хочешь все отменить, правда? Ты по-прежнему хочешь выйти за меня?
– О, Форбс! – воскликнула она. – Ты действительно еще любишь меня, зная, как я плохо вела себя сегодня?