— Ложь. — Ренли Баратеон был для нее больше чем королем. Она полюбила его с тех самых пор, как он заехал к ним на Тарт, празднуя свое совершеннолетие. Ее отец устроил пир в его честь и приказал ей быть за столом — иначе она забилась бы в свою комнату, как раненый зверь. В ту пору она была не старше Сансы и боялась издевок пуще мечей. «Они узнают о розе, — сказала она лорду Сельвину, — и посмеются надо мной». Но Вечерняя Звезда настоял на своем.
А Ренли Баратеон держал себя с ней учтиво, точно не замечая, как она безобразна. Даже танцевал с ней. В его руках она чувствовала себя грациозной и будто парила над полом. Другие кавалеры, подражая ему, тоже стали просить ее на танец. С того дня она мечтала лишь об одном: быть рядом с лордом Ренли, служить ему, защищать его. Но в конце концов она его подвела. Ренли умер у нее на руках, хотя она не повинна в его смерти — но эти межевые рыцари ее не поймут.
— Я с радостью отдала бы жизнь за короля Ренли, — сказала она. — Я не причиняла ему вреда — клянусь в том на своем мече.
— На мече вправе клясться лишь рыцарь, — сказал сир Крейтон, а сир Иллифер велел:
— Поклянитесь Семерыми.
— Хорошо. Клянусь Матерью, что не причиняла вреда королю Ренли. Не знать мне ее милосердия, если я лгу. Клянусь Отцом, да рассудит он меня справедливо. Клянусь Девой и Старицей, Кузнецом и Воином. Клянусь Неведомым — пусть заберет он меня, если я солгала.
— Крепкая клятва для девицы, — признал сир Крейтон.
— Ну что ж, — пожал плечами сир Иллифер. — Если она сказала неправду, боги покарают ее. — Он спрятал кинжал обратно. — Первая стража ваша.
Рыцари улеглись спать, а Бриенна расхаживала по маленькому биваку, слушая, как потрескивает костер. Лучше бы мне ехать дальше, думала она, — но не бросать же этих, пусть даже чужих, людей без охраны. По дороге даже ночью ездили всадники, а в лесу слышались шорохи: кто знает, совы это, лисы или что-то другое. И Бриенна несла свой дозор, не отнимая руки от меча.
Ее стража прошла спокойно — хуже стало потом, когда сир Иллифер, проснувшись, сменил ее. Бриенна разостлала одеяло и легла, говоря себе, несмотря на усталость: не стану спать. В присутствии мужчин она всегда один глаз держала открытым. Даже в лагере лорда Ренли ей грозило насилие. Она хорошо усвоила этот урок под стенами Хайгардена и особенно после, когда они с Джейме попали в лапы Бравых Ребят.
Земляной холод, просачиваясь сквозь одеяло, пробирал до костей, сводил мускулы от челюстей до пальцев ног. Быть может, Санса Старк, где бы она ни была, тоже страдает от холода. Санса — нежная душа, говорила леди Кейтилин, она любит лимонные пирожные, шелковые платья и песни о рыцарских подвигах. Но ей довелось видеть, как упала с плеч голова ее отца, а после ее насильно выдали замуж за одного из убийц. Если хотя бы половина россказней о нем правда, этот карлик — самый лютый из всех Ланнистеров. Если Санса в самом деле отравила короля Джоффри, ее рукой водил Бес. При дворе у нее не было ни единого друга. Бриенне удалось разыскать в Королевской Гавани некую Бреллу, одну из горничных Сансы. Та рассказала ей, что нежных чувств между Сансой и карликом не замечалось. Возможно, она бежала не только от подозрения в убийстве, но и от него тоже.
Проснулась Бриенна на рассвете, и сны, если они ей и снились, развеялись без следа. Ноги на холодной земле застыли, как деревянные, но никто на нее не покушался, и ее поклажа осталась нетронутой. Рыцари уже поднялись. Сир Иллифер готовил на завтрак белку, сир Крейтон стоял лицом к дереву, орошая его неспешно и с удовольствием. Межевые рыцари, старые, тщеславные, толстые и близорукие — однако порядочные. Отрадно знать, что на свете еще есть порядочные люди.
Они поели жареной белки, кашицы из желудей и соленых огурчиков. Сир Крейтон при этом поведал, как сразил на Черноводной дюжину грозных рыцарей, о которых Бриенна никогда не слыхала. «Что за бой был, миледи, — говорил он, — настоящая кровавая баня». Он признавал, что Иллифер тоже сражался храбро. Сам Иллифер большей частью помалкивал.
Когда пришло время отправиться в путь, рыцари поместились по обе стороны от Бриенны, как охрана, сопровождающая какую-нибудь знатную даму, хотя дама возвышалась над ними на целую голову и снаряжена была не в пример лучше.