— Спит, — коротко ответил Пейт.
— Голенькая небось. Думаешь, она в самом деле стоит дракона? Как-нибудь на днях я проверю.
Пейт благоразумно промолчал, но Лео и не нуждался в ответе.
— Когда я ее распечатаю, цена на нее упадет, и даже свинопас сможет себе позволить ею попользоваться. По-хорошему-то ты мне спасибо должен сказать.
По-хорошему тебя бы убить надо, подумал Пейт, но не настолько я пьян, чтобы швыряться собственной жизнью. Лео обучен воинскому ремеслу, и все знают, как мастерски он владеет кинжалом. Если даже Пейт каким-то чудом убьет его, то и сам головы лишится. У Пейта только одно имя, а у Лео два, и второе из них — Тирелл. Его отец — сир Морин Тирелл, командующий городской стражей Староместа, а Мейс Тирелл, лорд Хайгардена и Хранитель Юга, доводится Лео кузеном. Сам староместский голова, лорд Лейтон Хайтауэр, именующийся помимо прочих титулов Защитником Цитадели, состоит в присяжных знаменосцах у дома Тиреллов. Пусть болтает, твердил себе Пейт. Он говорит все это только для того, чтобы меня задеть.
Туман на востоке стал понемногу белеть. Светает, а алхимик так и не пришел. Пейт не знал, плакать ему или смеяться. Будет он по-прежнему считаться вором, если положит взятую вещь на место так, чтобы никто не узнал? Или нет? Вот еще вопрос, на который он должен ответить, вроде тех, которые задавали ему Эброз и Ваэллин.
Он встал, и ужасно крепкий сидр тут же ударил ему в голову — пришлось опереться о стол.
— Оставь Рози, — сказал он все-таки на прощание. — Оставь ее, не то я тебя убью.
Лео Тирелл откинул падающие на один глаз волосы.
— Я не дерусь со свинопасами. Ступай.
И Пейт ушел, стуча каблуками по доскам старого моста. На том берегу он увидел, что небо на востоке порозовело. Мир велик, сказал он себе. Вот куплю осла и буду бродить по Семи Королевствам, ставить пиявки, выбирать вшей из волос. А не то наймусь гребцом на корабль, поплыву в Кварт через Яшмовые Ворота и сам увижу этих хваленых драконов. Не придется мне тогда возвращаться к старому Валгрейву и его воронам.
Он думал об этом, а ноги сами собой несли его к Цитадели.
Как только первый луч солнца пробил облака на востоке, в Портовой септе зазвонили утренние колокола. Миг спустя к ней присоединилась Господская септа, следом отозвалась Седмица в садах за рекой, и последней вступила Звездная септа, бывшая кафедральным собором верховного септона тысячу лет, пока король Эйегон не высадился в Королевской Гавани. Мощная музыка, но маленький соловей все равно поет слаще.
За звоном колоколов Пейту слышалось пение. Красные жрецы каждое утро встречают солнце у своего скромного храма в гавани. Ибо ночь темна и полна ужасов… Пейт много раз слышал, как они выкликают эти слова, моля своего бога Рглора спасти их от тьмы. Ему самому и Семерых хватало, но Станнис Баратеон, говорят, теперь тоже молится у ночных костров. Даже на знаменах у него огненное сердце Рглора вместо прежнего коронованного оленя. Если он завоюет Железный Трон, нам всем придется выучить слова этой песни, думал Пейт, но это вряд ли. Тайвин Ланнистер разбил Станниса вместе с его Рглором на Черноводной. Скоро он окончательно их добьет и взденет голову претендента на пику над воротами Королевской Гавани.
Ночной туман таял, и призрачный Старомест постепенно обретал очертания вокруг Пейта. Школяр никогда не видал Королевской Гавани, но знал, что она из глины слеплена, из досок сколочена, соломой крыта, и улицы в ней немощеные. Старомест выстроен из камня и вымощен булыжником весь, до последнего закоулка. А всего прекрасней он на рассвете. К западу от Медовички высятся, как дворцы, строения Гильдии. Выше по течению на обоих берегах, соединенных тесно застроенными каменными мостами, встают купола и башни Цитадели. Ниже, под черными мраморными стенами и закругленными окнами Звездной септы, лепятся дома священнослужителей, как дети, собравшиеся у ног благочестивой вдовы.
А там, где Медовичка впадает в Шепотный залив, светит маяк Хайтауэр, или Высокая Башня. Он стоит на утесах Боевого острова, и его тень перерезает город, как меч. Уроженцы Староместа умеют узнавать по этой тени, который теперь час. Говорят даже, будто с вершины башни видно до самой Стены. Наверно, поэтому лорд Лейтон больше десяти лет не сходит оттуда и правит городом с заоблачной высоты.
Мимо протарахтела тележка мясника, где отчаянно визжали пятеро поросят. Пейт посторонился, и его чуть не окатила какая-то горожанка, выплеснувшая из окошка наверху свой ночной горшок. «Когда я стану мейстером в замке, у меня будет конь», — подумал Пейт, споткнулся и хлопнулся на мостовую. Кого он дурачит? Не носить ему цепь, не сидеть за высоким столом у лорда, не ездить на белом коне. Он проведет свою жизнь, слушая карканье воронов и отскребая дерьмо с подштанников архимейстера Валгрейва.