— Разве можно сравнивать, Цезарь! — В голосе Райи прозвучал упрек. — Разве все эти годы «империя» не была невыносимой тяжестью для тебя! Я возношу хвалы богам, что все позади.
— А меня угнетает мысль, что наша программа осталась невыполненной. И виноват только я…
— Позвольте не согласиться с вами, доктор, — мягко сказал Хионг. — Чувство вины — благородное чувство воспитанного человека. Не анализируют своих поступков и не переживают за их последствия лишь нравственные невежды. От этого один шаг до вседозволенности, которая ныне угрожает всем… Ваше истинное призвание — поиск утерянного и еще непознанного…
— Спасибо, доктор Хионг. — Голос Цезаря дрогнул. — Вы слишком добры. Я не заслуживаю такой доброты, но… хотел бы продолжать наш с вами поиск… Мы снова возвратимся сюда, вместе с Райей, спустя некоторое время. А теперь нам придется уехать… «Мир страстей и несправедливостей» снова призывает…
Райя вздрогнула.
— Ты получил плохие известия?
— Нет, всего-навсего — приглашение в Новый Орлеан.
В Канди, просматривая корреспонденцию, присланную в его отсутствие, Цезарь обнаружил большой конверт. Внутри оказалась книга. На глянцевой обложке элегантный джентльмен с черной свастикой вместо лица заносил над земным шаром большой двуручный меч. На титульном листе резко выделялось заглавие: «Мафия V» и размашистый автограф по диагонали: «Цезарю — Дон-Кихот».
Дата под автографом была десятидневной давности. Следующая страница содержала текст «От издательства», набранный крупным шрифтом:
«С фотокопиями документов, использованных автором, желающие могут ознакомиться в издательстве. Фотокопии могут быть также высланы почтой по получении заказа и перечислении издательству 13 долларов. Оригиналы документов хранятся в банке, название и адрес которого издательству известны. В случае необходимости, с согласия издательства и автора, с оригиналами могут быть ознакомлены официальные представители ООН, государственных и судебных органов».
Далее следовали адрес издательства в Лиме, телефоны, номер банковского счета.
Покусывая пальцы, Цезарь листал книгу: «Предисловие» — несколько страниц убористого текста. На каждой странице — Мир… Мир… Необходимость сохранить его… порог самоуничтожения цивилизации… всеобщее разоружение без альтернативы… Предисловие подписал профессор, доктор, почетный член — следовало перечисление национальных академий и научных обществ — Карлос де Эспиноза.
Страница от автора — ОТРАГ… Военно-промышленный комплекс… транснациональные корпорации… Бильдербергский клуб… Неофашизм… Масонские ложи… «Валгалла» — «Мафия V»… Геростраты двадцатого века…
Цезарь покачал головой: «Стив с первой страницы взял быка за рога. Прочитав первую страницу, ни один нормальный человек не отложит книгу, пока не дочитает до конца».
Глава первая — ««Змеиная нора» в Африке». Это об их первой поездке к Вайсту… «Так-так… Все точно, но он тогда увидел больше, чем я. Повсюду он был прежде всего журналистом».
Глава вторая — «Пир Валтасара в конце XX века», третья — «Выстрелы в Далласе и авиакатастрофа над Мехико» — расписки Люца… ОТРАГ… Секретные фонды частных швейцарских банков… Снова Люц… Неофашизм, наемники, политический террор… Транснациональные корпорации…»Черный» бизнес респектабельных фирм и банков…
«Так-так, — Цезарь торопливо листал страницы, — «Москва предлагает разоружение», «Анатомия безумия», «Схватка мафиозных спрутов», «Проказа милитаризма и раковая опухоль организованной преступности»… «Пир Валтасара перед концом света»…»
Цезарь покачал головой. Именно «Пир Валтасара». И книга Стива — огненное предупреждение тем, кто играет с огнем, безумно мечтая о мировом господстве.
Цезарь вздохнул и закрыл книгу.
В окно кабинета заглянуло вечернее солнце. Скрипнула дверь. Неслышно ступая, подошла Райя. Склонилась над Цезарем:
— Ты не дремлешь?
— Нет. — Он привлек ее к себе, усадил на колени. — Смотри, его книга.
— О-о, уже напечатана… И что там?
— Он рассказал всю правду.
— Что теперь будет, Цезарь?
— Не знаю… Нынешняя ситуация в мире слишком сложна. На ее фоне разоблачения Стива и грандиозны, и незначительны. Многое, о чем он пишет, — секрет полишинеля: все знают, но деликатно молчат. Пожалуй, с книгой он опоздал.
— Будем надеяться, что не опоздал… А я принесла тебе еще письмо, милый.