— Женя, домой, — приказал он, — и развернулся к гостям. — Извините за любопытство, господин полковник, а вы не тот самый...
— Тот самый, — перебил его Гуров и кивнул на Станислава. — Вы, капитан, обращайтесь к полковнику, он знает уйму интересных историй.
— Вот так, братец, я и живу, — пожаловался Станислав. — Они с людьми говорить не любят. А ты кем служишь?
— Я при генерале, — ответил капитан, хотел назвать свою должность с гордостью, но столкнулся с безразличным взглядом светло-серых глаз Гурова и завял.
— А не жирно твоему генералу держать при себе офицера в расцвете сил? — спросил Станислав. — Ты должен быть как минимум старшим опером.
— За что вы меня так? — искренне удивился капитан. — Я человек аккуратный, обязательный, вежливый.
— Так и служил бы метрдотелем, — обронил Гуров. Капитан не обиделся, сказал, как бы оправдываясь:
— Это, господин полковник, совершенно невозможно. — Я сирота, и денег таких у меня нет. А взятки я ни брать, ни давать не умею.
Гуров улыбнулся, глаза у него стали голубыми, он кивнул и как-то очень по-свойски сказал:
— Дело не такое уж сложное, будешь стараться — научишься.
Капитан наконец понял, что над ним просто смеются, надулся, опустил голову и молчал всю дорогу, пока “Волга” не остановилась у дверей управления.
— Здание не изменилось, — сказал Гуров, выходя из машины. — Поглядим, какая начинка.
Капитан обогнал гостей, открыл тяжелую дверь, шепнул несколько слов часовому. Гуров поздоровался с сержантом за руку, внимательно посмотрел в лицо, сказал:
— Здравствуйте, я вас не помню.
— А я вас никогда не забуду, господин полковник! — четко ответил сержант. — Я капитаном давно должен быть.
— Вспомнил. Вы меня привезли на опушку леса. Вас было трое. И старший у вас был умнейший опер, жаль, что сука.
Лицо часового передернулось.
— Я вас защищал, если помните, — сказал он.
— Помню. Иначе ты сидел бы в тюрьме или схватил бы вышака. Извини, позже поговорим.
Капитан и Станислав стояли чуть в стороне, слушали с интересом.
— По местам былой славы, — ехидно заметил Стас.
— Парня сгоряча разжаловали, а потом забыли.
— Выпивает, — заметил капитан.
— А вы все обо всех знаете? — Гуров глянул на капитана с интересом.
— Обязан. Генерал может поинтересоваться. — Капитан вытянулся.
— Если вас на дверях поставить, вам будет удобнее за людьми наблюдать.
— Капитаны в охране не стоят, — ответил встречающий.
Крячко из-за спины Гурова делал парню знаки, чтобы он замолчал.
— Видите, мой друг вам семафорит: мол, была бы должность, а звание можно к ней подогнать соответствующее.
Капитан побледнел, взглянул на часы, откашлялся.
— Нас ждут, господа.
Гуров прошел мимо лифта, легко взбежал на третий этаж, посмотрел под ноги, сказал:
— Ковровую дорожку не меняли, это хорошо.
Капитан взглянул на Крячко, который пожал плечами, так как не знал, почему хорошо, что ковровую дорожку не меняли.
В приемной генерала за столом сидела девчушка, стучала на машинке. Увидев вошедших, пробормотала “здрасте” и выскочила за дверь.
Гуров придирчиво оглядел приемную: тяжелую кожаную мебель тоже не меняли, а вот стены красили.
Сыщик довольно кивнул, бросил в одно из кресел кейс и куртку, отстранил капитана, сам открыл дверь кабинета и громко сказал:
— Здравствуйте, уважаемый Олег Евгеньевич. Я, напоминаю, Гуров, а господин полковник Крячко — офицер знающий, на мой вкус, излишне занудный.
— Здравствуйте, Лев Иванович, рад вас снова видеть. — Генерал вышел из-за стола, пожал приезжим руки, указал на кресла, кивнул капитану, и тот исчез из кабинета.
Генералу было чуть за пятьдесят. При бывшем хозяине он был майором на незначительной должности. Гурову понравилось, что генерал не сверкал погонами, носил скромный серый костюм и белоснежную рубашку.
— Петр Николаевич мне вчера звонил, предупредил о вашем визите. — Он присел на край стола, смотрел спокойно, с достоинством. — Я не очень понял цели вашего нашествия, надеюсь, вы объясните.
— Не дуйте на воду, генерал, ничего страшного. Полковнику, — Гуров показал на Станислава, — приказано ознакомиться с вашим бумажным хозяйством, — плановая проверка, я напросился в попутчики. Ностальгия, хочу взглянуть на ваш замечательный город.
Судя по всему, генерал был скверным актером, так как лицо у него погрустнело, улыбка получилась достаточно фальшивой, но ответил он прямо:
— Значит, правду вы мне не скажете.
— Опасная и крайне дефицитная сегодня штуковина. Разрешите? — Гуров достал сигареты.
— Конечно, конечно... — Генерал подвинул ему пепельницу.
— Хотел бы ознакомиться с розыскным делом по убийству авторитета по кличке Сазан, фамилию запамятовал. Я вас плохо знаю, но искренне рад, что именно вы, Олег Евгеньевич, возглавили управление.
— Объяснение простое. — Генерал горько улыбнулся. — Я единственный, кто оказался не замазанным в погроме, который вы здесь устроили три года назад.
— Можно сказать иначе. — Гуров прикурил и затянулся. — Вы единственный, кто, рискуя погонами, возможно, и жизнью, не вступил в коррумпированный клан Фомина.
— Не делайте из меня героя, мне еще мама объяснила, что воровать нехорошо.
Он подошел к массивной “стенке”, открыл одну из створок, достал бутылку минеральной воды.
— Раньше здесь стояли коньяки. А ныне... Холодильник у меня сломался, не чинят, не меняют. Отцы города заходят, лишь когда бревно на голову свалится. С криминалом хозяева живут дружно, да и перемешались, не поймешь, кто есть кто. Мои сыщики занимаются бытовухой и прочей мелочевкой, серьезные разборки решаются без милиции. Мне обещана теплая дача, служу до пенсии и ухожу.
— А людей пусть убивают? — в лоб спросил Гуров.
— Вы о Галине Старовой? Не мой уровень. Вы в столицах разбирайтесь, мы люди маленькие. — Генерал взял из пачки Гурова сигарету, неумело размял, закурил. — Скучно и стыдно, но сил нет, да и талантом бог обидел.
— Печально. Познакомьте меня со своим замом по оперчасти, вас я беспокоить не буду. А сейчас мы с полковником поедем в гостинице устраиваться.
— Желаю успеха. Надеюсь, цены вам известны. Может, мы поселим вас в своем общежитии? — спросил генерал.
— А может, в охотничьем домике? — поинтересовался Гуров. — Ведь вельмож вы принимаете. Я знаю, у вас знатная охота.
Генерал смутился, затем неуверенно ответил:
— Домики в ведении ХОЗУ, я не вмешиваюсь. Станислав хмыкнул, не удержался и сказал:
— Простите, господин генерал, в оперработу вы не вмешиваетесь, не в курсе хозяйственных дел, так жить действительно скучно.
Генерал посмотрел на Стаса больными глазами, невнятно ответил:
— Вы, господа, поезжайте пока в гостиницу, я в течение дня вопрос провентилирую, думаю, мы сможем вам помочь.
На том они и распрощались.
Оглядывая двухкомнатный затхлый полулюкс, Стас сказал:
— Может, и порядочный, но картонный генерал. Его и держат лишь за то, чтобы ни во что не вмешивался. И капитан при нем не адъютант, а соглядатай, и жить в данном Номере можно, лишь не открывая рта. — Он достал блокнот, ручку и написал: “Необходимо выяснить расстановку сил в городе, вычислить человека, который правит бал”.
Гуров закурил, поджег записку, долго смотрел на обуглившуюся бумагу, потом бросил ее в раковину, смыл водой и ответил:
— Вы, полковник, не ищите легкой жизни, переоденьтесь, приведите себя в порядок и отправляйтесь в управление, знакомьтесь с оперсоставом, бумагами. А я погуляю по городу, вспомню старое, постараюсь встретиться с друзьями, которые некогда работали в цирке. Ведь разгром местной коррупции я начинал именно с цирка.
— Цирк — хорошо, только никакой фокусник нам не поможет, — ответил Станислав.
— А я и не жду от них помощи — они точно не в курсе дела, — просто хочу увидеть хороших людей, выпить с ними рюмку чая.