Елена Миронова
Пир во время войны
КНИГА ПЕРВАЯ
* * *
Двадцать второго июня, аккурат около четырёх часов утра, сонного и безмятежного, возле дома № 19 по улице Усиевича, раздался страшный грохот. Что-то полыхнуло и взорвалось. В соседних домах задрожали окна, правда, стёкла не вылетели.
Анна Михайловна вздрогнула, проснулась окончательно и, увидев всполохи огня за окном, заголосила.
— Война! Петя, война!
Старичок, тоже проснувшийся от взрыва, зашевелился и поднялся с кровати, кряхтя и кашляя.
— Анюта, война началась шестьдесят два года назад, — он назидательно поднял палец. — И успела закончиться. У тебя уже склероз, моя старушка!
В комнату ворвался внук. У него был выпускной вечер, и он только что вернулся, даже не успел принять душ.
— Теракт! — завопил он. — Вы слышали? Слышали, как взорвалось?!
Антошка рванулся к окну и отдёрнул штору. Старички тоже быстро оказались у окна, и наконец-то увидели то, что произошло. Напротив дома полыхала автозаправка, принадлежащая холдингу « Терра — нефть». Неоновые буквы плавились и отваливались одна за другой под действием огня. Зрелище было впечатляющим.
— Опять разборки, — разочарованно произнёс Антон. — Это не теракт…
— Эх, молодость, — покачал головой дед. — И слава Богу, что не теракт! Мало их было, что ли?
Они замолчали. Сосед этой семьи погиб при штурме захваченного чеченцами здания на Дубровке, в котором проходил мюзикл «Норд — ост»…
— Это уже третья, — зевнул дед. — Заправки «Терра — нефть» горят одна за другой. Наверное, чего — то не поделили с конкурентами…
Он взял трубку телефона и кратко сообщил в милицию о случившемся.
Анна Михайловна с уважением взглянула на мужа. В отличие от него она не читала газет, чтобы не расстраиваться под воздействием негативной информации, которая бросалась в глаза прямо с заголовков.
— Давайте спать, — предложила бабуля, — мы же в их войнах не участвуем! А мне завтра с правнуками сидеть, Танюшка попросила…
Двумя месяцами ранее.
Жанна была вне себя от злости. Надо же, эти англичашки не понимают ни слова по-русски! Мало того, они даже не потрудились пригласить переводчика, хотя прекрасно видят, что перед ними представительницы иной державы! Но нет, этот кретин в чалме, натуральный индус, засыпал её вопросами. И откуда он такой взялся, ведь Индия — это тоже не член Евросоюза. Откуда в Лондоне, на паспортном контроле — индус из иммиграционной службы? И как он смеет так грубо разговаривать? Эта ситуация так повлияла на девушку, что она даже не замечала великолепной погоды, солнца, заливающего аэропорт тёплым светом и заставляющего пассажиров жмуриться и чуть ли не мурлыкать. Ведь всех их пугали серой и промозглой английской действительностью.
— Деточка, не злись так, — Камилла Аскеровна поправила платок из тончайшего шёлка от Ив Сен Лорана, и преданно улыбнулась индусу. — Когда ты сердишься, то покрываешься красными пятнами, а это нехорошо для молодой девушки!
Она с любопытством оглядывалась, стараясь запечатлеть в памяти аэропорт Хитроу, в котором не была никогда в жизни. Камиллу Аскеровну абсолютно не смущал тот факт, что, совершив перелёт из Москвы в Лондон, они отстояли в очереди минут сорок, в то время как граждане Евросоюза, как белые люди, просто проходили мимо таможенной стойки и показывали паспорта. Всем остальным представителям стран бывшего соцлагеря и Латинской Америки приходилось толпиться в длиннющей, похожей на змею, очереди, и с замиранием сердца ждать.
За свои 83 года Камилла Аскеровна научилась ждать, поэтому её ни капли не волновала унизительность положения, в которое попали они с внучкой. Когда, наконец, подошёл их черёд, индус долго пялился в их документы, а потом принялся задавать вопросы. И всё бы ничего — а вдруг он задавал обычные, стандартные вопросы, но задавал — то он их на английском языке! А, как оказалось, зря Малик—оглы, сын Камиллы Аскеровны и по совместительству отец Жанны, приглашал в своё время к дочери репетитора. Жанна так и не смогла выучить даже программу для туриста, оказавшись абсолютно не способна к усвоению чужой речи. И это было удивительно и непостижимо для Малика, привыкшего считать свою дочь — вундеркиндом, гением. Тем более если учесть, что в свои двадцать лет Жанна в совершенстве знала компьютер, легко ломала любые программы и скачивала недоступную для простых смертных информацию. Самое уникальное в этой ситуации было то, что сложные английские слова и выражения, связанные с компьютером или «крэком» — взломом, Жанна запоминала с первого раза…
— Почему он не говорит по-русски? — бушевала она. — Это же отвратительно — торчать в очереди почти час, а потом подвергаться допросу…
— Девушка, не волнуйтесь так, — раздался голос сзади, из очереди, — лучше вести себя спокойно, иначе он может доставить вам массу неприятностей!
— Да как я могу вести себя спокойно? — взорвалась Жанна. — Я же не понимаю, о чём он меня спрашивает!
— Он должен знать русский, — удивился тот же голос, и из толпы показался симпатичный парень. Он протиснулся ближе к Жанне и, подозрительно уставившись на индуса, задал ему вопрос на английском. Тот быстро ответил.
— Его коллега, знающий русский, отошёл на полчаса. Вы можете подождать… Он извиняется…
— Ещё полчаса? — перебила его Жанна. — Ну уж нет! Я лучше вернусь домой!
Жанна была очень вспыльчивой и резкой девушкой, несмотря на юный возраст. Из-за трудного характера у неё не было подруг, и вообще в общении её сложно было назвать приятной особой. Она обычно рубила сплеча, говорила откровенно обо всём на свете, не страшась ранить собеседника и забывая о таких понятиях, как женская хитрость и гибкость. Тем более что со своей яркой, привлекательной внешностью она могла добиться гораздо большего с помощью улыбки, нежели вопя на весь зал. Но, кроме бабушки, ей некому было об этом сказать, а бабушку Жанна не очень — то слушала.
Индус, видимо, потерял терпение, и, схватив девушку за локоть, указал ей на какую-то дверь.
Парень, быстро сориентировавшись в ситуации, затарахтел на иностранном языке. Индус нехотя отпустил руку девушки. Молодой человек скороговоркой стал задавать ей вопросы, и переводить их индусу. Зачем она прилетела в Лондон? Чем она занимается в России? Где она остановится в Лондоне? Кто оплатил эту поездку?
Жанна отвечала, крепко сжав кулаки и впившись ногтями в кожу, чтобы не броситься на этого сукиного сына, и не расцарапать ему лицо и не сорвать жуткую чалму. Лишь, отвечая на последний вопрос, она немного расслабилась. Кем приходится ей эта пожилая женщина? Камилла Аскеровна от негодования открыла рот. Её назвали пожилой женщиной? Её? В то время как ей всего лишь 83 года?
— Какой негодяй, — громко заявила она, и в очереди стали улыбаться. — Так оскорбить женщину!
Неизвестно, до чего бы дошло, но тут индус, насупясь, отпустил их. Жанна, забыв поблагодарить практически спасшего их парня, ринулась вперёд, схватив бабулю за руку. Они выскочили, наконец, из аэропорта и вздохнули спокойнее. Камилла Аскеровна тоже была возмущена не меньше Жанны, но вовсе не тем затруднительным положением, в которое они чуть не попали.
— Какая наглость, — бормотала женщина. — Какая невоспитанность!
Жанна сдержанно улыбнулась. Ну конечно, бабуля — милейший человек, пока не затрагиваешь вопрос её возраста. На этом месте она жеманно улыбается и произносит банальную фразу о том, что неприлично спрашивать возраст у женщины. Собеседники обычно теряются, ведь неприлично спрашивать возраст у женщины, а не у бабушки…
— В метро я не поеду, — Камилла Аскеровна обиженно поджала губы, увидев указатель со словом «Андеграунд». Это было одно из пятнадцати слов, которые она знала на английском языке.
— Ладно, — пожала плечами Жанна. — Багажа у нас немного, так что могли бы проехаться и в метро, но, если ты не хочешь, поедем на автобусе!
— Ну нет, — бабуля вырвала руку из ладони внучки, — ещё чего не хватало! Бери такси!
— А куда вам? — раздался мужской голос.